IAR, потому что это были не рабочие в обычном смысле слова. Это были закаленные в боях морпехи.
Мы покатили назад по Санта-Фе до пересечения с проспектом Катипунан, повернули налево и в ровном темпе доехали до полуразрушенного склада. Там водитель остановился, включил аварийные огни, свернул на другую сторону дороги и задним ходом подогнал "Шевроле" прямо к воротам. Мы все натянули бронежилеты.
Один из парней уже натянул на лицо балаклаву. Он вышел из фургона со своим M27 и снял обе камеры, затем снял замок с ворот и толкнул их. Фургон въехал задним ходом, и он снова закрыл ворота.
Затем весь комплекс наполнился тринадцатью хорошо обученными морскими пехотинцами. Пятеро обошли сзади. Остальные восемь ворвались через дверь, быстро двигаясь и занимая позиции. То тут, то там раздавался грохот автоматной стрельбы. Затем раздался крик: "Чисто!" Я побежал вверх по лестнице, Галлин — за мной. Мы оказались на лестничной площадке. Двери открывались, и из комнат выходили китайские мужчины и женщины, выглядевшие в недоумении. Высокий пожилой мужчина стоял в дверном проеме офиса. В руке у него было оружие. Я бросился к нему со своим FK BRNO PSD 7,5 калибра, направленным ему в голову.
"Брось! Бросьте оружие, сейчас же!" Он бросил его. Я схватил его за воротник: "Ты управляешь этим местом?"
Он ничего не сказал, но его глаза сказали мне, что он главный. Я швырнул его в проход, где его подхватила пара морпехов. Я прорычал: " Этой рукой вверх. Обращайтесь с ним осторожно. Он один из тех, за кем мы пришли".
Но потом я увидел другого парня. Он стоял у стола. Ему было не больше двадцати, тощий и бледный: китайский ботаник, а прямо за ним стоял открытый ноутбук. На экране я узнал логотип ODIN.
Я вошел. Снаружи загрохотала пара M27.
"Чисто!"
"Вы говорите по-английски?"
"Да".
"Как вас зовут?"
"Лю Бао".
"Вы тот инженер, который работает над этим?". Я кивнул в сторону ноутбука.
Он кивнул: "Да. Пожалуйста, не убивайте меня. У меня есть невеста. Я не солдат. Я просто айтишник".
"Я не собираюсь убивать тебя, Бао. Нам просто нужно поговорить с тобой".
Я пошел и взял компьютер. Затем я взял его за руку и вывел на площадку. Все вокруг гудело от последних криков "Чисто! Чисто!", и морские пехотинцы хватали и уносили компьютерные терминалы и все остальное, что могло представлять интерес для ИТ.
Через пять минут мы снова загрузились в фургон. Водитель завел двигатель, и последние два парня выбежали, чертыхаясь, из здания. Они запрыгнули на борт с криками: "Поехали! Поехали! Вперед!", и мы выехали со склада на Калипунан-авеню. Один парень спрыгнул вниз и закрыл ворота, затем снова запрыгнул на борт, захлопнул дверь, и мы с величественной скоростью понеслись к "Тойоте".
Там, когда мы пересели в нанятую мной машину, водитель снял фальшивые магнитные номера, чтобы показать дипломатические, и мы разошлись каждый своей дорогой. Они отвезли свой груз, включая Ванга и Бао, в безопасное место, а мы с Галлин вернулись в отель, чтобы собрать вещи.
Когда мы выехали из промышленной зоны на Пайатас Роуд и двинулись вдоль береговой линии водохранилища, в зеркале заднего вида я уже видел столб черного дыма, поднимающегося в воздух.
Некоторое время мы ехали в тишине. Потом Галлин посмотрела на меня и спросила: "Так это все?".
"Почти".
"Почти?"
"Остается еще вопрос, как китайцы начали подозревать, что Эд за ними следит".
"Да, я задавалась этим вопросом, но я думала, что ты держишь это между собой и Большим Кахуной".
"Нет. Но именно здесь все становится деликатным".
"Деликатным."
"Ты не поймешь. Я объясню по дороге в Лос-Анджелес".
* * *
Через сорок восемь часов и семь тысяч восемьсот восемьдесят восемь миль я припарковал свой арендованный Mustang V8 у дома № 1820 по Оушен Драйв в Лос-Анджелесе. Я заглушил двигатель и посмотрел на Галлин. У нее были мешки под глазами от недосыпания и нарушения графика работы организма. Она сказала:
"У тебя мешки под глазами".
"А ты, напротив, похожа на маргаритку, только что поцелованную росой".
"Однажды я совершу ошибку, поверив тебе. Иди."
Мы вылезли, вошли в маленький, выложенный плиткой дворик, поднялись по ступенькам и позвонили в колокольчик.
Дверь открыла симпатичная филиппинка лет тридцати. Она выглядела комфортно и непринужденно в синих джинсах и белой шелковой блузке.
"Здравствуйте?"
Я сказал: "Вы миссис Мауи Маркос?".
"Да, а кто вы, пожалуйста?".
"Мэм, это капитан Эйла Галлин, я Алекс Мейсон, мы работаем в офисе директора по иммиграции и натурализации. Ваш муж дома?"
"Да".
"Можем ли мы поговорить с ним, пожалуйста?"
"Конечно". Она отступила назад и открыла дверь: "Никто не сказал нам, что мы ожидаем…"
"Мы не отнимем у вас много времени".
Она провела нас в уютную гостиную, а затем исчезла, пройдя через арку по тяжелым ступеням из темного дерева. Я услышал ее голос: "Феликс! Кто-то хочет видеть тебя из иммиграционной службы!"
Я улыбнулся Галлин, а она закатила глаза.
Через две минуты Феликс Маркос, выглядевший осунувшимся и усталым, вошел в комнату следом за своей женой. Мы встали, обменялись локтевыми приветствиями, и Мауи Маркос сказал: "Могу я приготовить кому-нибудь кофе? Травяной чай или фруктовый сок?"
Я покачал головой: "Вообще-то мы хотели бы поговорить с вами, а также с вашим мужем, и я надеюсь, что это займет всего пару минут. Не могли бы вы присесть с нами?"
Она взглянула на своего мужа, и они оба сели.
Галлин улыбнулся Мауи, затем встретилась взглядом с Феликсом Маркосом.
"Мы не могли понять, доктор Маркос, как китайцы узнали о том, что Эд подозревает, что они делают, и скопировали вирус".
Его челюсть слегка отвисла. Затем он закрыл глаза: "Офис директора по иммиграции и национализации — ОДИН".
Она проигнорировала его и продолжила: "Как мы ни крутили, ясного пути не было. И тут нас осенило. Все остальные члены ячейки были либо мертвы, либо в бегах. Но один человек, и только один человек, действительно получил выгоду и был переправлен самими китайцами в США. Или, по крайней мере, в посольство".
Его лицо раскраснелось, глаза стали влажными от слез: "Клянусь вам, я никогда ничего не предавал! Я ненавижу китайцев! Первое, что я сделал, когда приехал сюда, это сказал, что китайцы попросили меня шпионить!".
Я ответил: "Я нисколько не сомневаюсь в вашей преданности, доктор Маркос. Доказательством тому служит тот факт, что на факультете вы получили лишь номинальную должность. Вы были главой факультета, но не
