Затем переводит взгляд на Бориса Витальевича и шепчет:
— Согласилась…
Сгребает в объятия, прижимает к себе, и я чувствую его влажную от слез щеку на макушке.
— Танечка, а давай мы с тобой капнем в чай чего-нибудь крепкого, — Борис Витальевич медленно выдыхает и сжимает ладонь всхлипнувшей Татьяны Михайловны. — Настойки валерьяночки, например.
Глава 58. А тортик будешь?
— Так, — узистка хмурится, вглядываясь в экран.
У меня сердце замирает от ее строго голоса, а Артур у кушетки бледнеет и готов, похоже, сознание потерять. Стискивает мою руку.
— Что-то не так?
— Подождите… — ведет по животу скользкой насадкой. — Точно. Двое… Да… Вот смотрите… Двое… — тычет в экран пальцем, — вот один, вот второй…
— В смысле двое? — шепчу я, а на экране ничего не вижу и не понимаю.
— Как двое? — спрашивает Артур и тоже, похоже, ничего не может разглядеть на экране.
— Вот так, двое, — откладывает узи-датчик, вытирает мой живот салфеткой и улыбается. — Поздравляю. Можете вставать.
— А можно полежать?
Двойня? Да как так? Откуда двое-то?
— Полежите, — встает, — я пока заполню бумаги.
— А в прошлый раз не было двоих… — провожаю ее обескураженным взглядом.
— Сейчас и срок побольше и видно четче, — садится за стол и пожимает плечами. — На ранних сроках двойню часто не видят.
— Точно двойня? — шепчет Артур и его ладонь в моей потеет.
— А вы, что, не рады?
— Рад, — он сглатывает и садится на край кушетки. — Рад… — замолкает и смеется, глядя на меня. — Двое, Вита… двойня!
— Вот, другое дело, — вздыхает узистка.
— Вита, — шепчет Артур и сгребает меня в объятия, — двое!
— Да, — обескураженно шепчу я. — И как мы будем?
— У меня сейчас сердце выпрыгнет…
И я чувствую частое и громкое биение его сердца. Мне радостно и страшно, потому что я читала, как возиться с одним малышом, и готовила себя к одному. Теперь понятно, почему я так много ем. Я ему и ем и остановиться не могу. Постоянно что-то жую.
Артур оправляет мою футболку, помогает встать. Забирает у флегматичной узистки бумаги и выводит в коридор, где внимательно перечитывает каждую строчку и изучает снимки, а после опять смотрит на меня с диким восторгом:
— Двое.
— И живот же будет тогда огромным, да? — я задумчиво поглаживаю щеку, собираясь с мыслями. — И как я их буду рожать-то?
— Ты справишься, — решительно убеждает меня Артур. — И я буду рядом с тобой.
— В смысле?
— Партнерские роды?
— Что? — у меня левый глаз дергается.
— Нет? — Артур едва заметно хмурится.
— Давай без этого? Я же орать буду, — испуганно шепчу я. — Я не против, чтобы ты гонял акушерок, врачей, но в процессе… Не надо, а? Я бы сама не присутствовала, но без меня уж никак не обойтись, — срывается короткий смешок.
— Ладно, — Артур кивает. — Просто сейчас это модно.
— Мы с тобой немодные, — касаюсь его щеки. — И я хочу кушать. Хочу гречки, котлеток и манго. А еще можно курочки. Крылышек и… какао? — задумчиво стучу пальцем по подбородку. — Нет. Давай, чай с лимоном. Твой фирменный.
— Гречку? — недоуменно моргает Артур.
— То есть манго тебя не удивило?
— А ты манго отдельно будешь кушать или…
— Вприкуску с котлетками, — мило улыбаюсь и голодно сглатываю. — Мне кажется, что будет очень изысканно.
— Слушай, я даже попробую, — Артур смеется. — Чай с сосновыми иголочками я оценил.
— Тогда пошли скорее готовить котлеты, — в нетерпении шепчу я. — и манго надо найти то самое. Без того самого манго ничего не получится. Тут важно быть очень избирательным.
— А тортик?
— Тортик не хочу, но…
— Но? — Артур приближает ко мне лицо.
— Но я бы не отказалась от творожного пирога.
— Тогда давай сначала на поиски манго, потом ищем творожный пирог и едем готовить котлеты?
— Так, — достаю телефон. — Это надолго затянется. Я попрошу у моих поваров котлеты приготовить и гречку. Катю пошлю за творожным пирогом в ту кондитерскую, где мы торт покупали, а мы, — поднимаю взгляд, — за манго. За ящиком, нет, за двумя ящиками.
— И ты все съешь?
— Нет, а других угостить? И детки порадуются.
— А я даже не подумал, — Артур вздыхает.
— Блин, тоже теперь хочу котлеты, — тихо отзывается рыжая девушка с милым аккуратным животом в сторонке. — Но с ананасами. Блин, рыбные котлеты с ананасами, — выхватывает телефон из куртки, кого-то набирает и через секунду десять командует. — Вась, котлеты из палтуса хочу и ананас. Ты не знаешь что такое палтус? Вась! Это рыба такая. Пал-тус! Запомнил? Без палтуса и ананаса домой не пущу. Свежего ананаса. Консервированный не буду. Все, целую, — прячет телефон в карман и смотрит на нас. — А я все стояла и думала, чего хочу схомячить сегодня.
— Может, ты палтуса хочешь? — спрашивает Артур.
— Может, завтра захочу, — пожимаю плечами и шагаю. — Сегодня не хочу рыбы.
— И знаете, — окликает нас рыжая красавица. — С двойней не так тяжело, если муж рядом. Вас двое, их двое.
— У нас еще бабушка и дедушка, — смеюсь я, а потом охаю. — Надо их предупредить! Вот твой отец точно полысеет.
— Мама уже его успокоила, что парик ему купит, — Артур приобнимает меня за плечи и прижимает к себе. — И я тебя должен предупредить, если я буду лысеть, то парики не буду носить. Это моя принципиальная позиция.
Эпилог
Я родила мальчика и девочку. Злату и Костю. И да, на родах я кричала громко, а после меня завелись криками мои сладкие пупсики. Все в мать. И в отца, потому что присосались они ко мне с сердитыми моськами, а Артур в этот момент упал на колени и уткнулся мокрым от слез лицом мне в плечо. Я тоже заплакала, тихо так и с улыбкой. С улыбкой спокойного счастья и верой в лучшее.
