педагогических работников, а так же заведующая музеем «Орлёнка», проработавшая в лагере всю свою жизнь, более посвятившую всю ему, не имея своей собственной семьи и детей, поэтому над нами с её стороны был особый строгий контроль. Она обращалась с нами как с детьми.
Первый день пролетел незаметно, я знакомилась с группой, состоящей из двадцати человек, осматривала местность, корпуса, по которым нас гоняли на лекции с одного в другой, получила форму. Вечером был огонёк. Я всё хотела добраться до моря и увидеть его, но на это времени не было, как вдруг после двадцати двух часов нас отправили по комнатам. Если основной группе нужно было всего лишь разойтись по этажам, то мне и ещё одной подъехавшей девушке Кристине пришлось идти в гору, часть которой была лестница в «небеса». Да, студенческий городок находился на возвышенности, можно сказать на горе. Самое приятное впечатление от нового места у меня было о хлебе, он был как в Томске очень вкусным, а о Томске единственным приятным воспоминанием был тот самый хлеб, которого мне так не хватало в Москве, а так же Межениновской птицефабрики и кондитерской «Антонов двор».
На следующий день к нам подселили девушку Сашу, которую, как оказалось, никто не встретил. Саша когда-то в детстве отдыхала в Орлёнке, поэтому дорогу нашла самостоятельно. Кристина Сашу недолюбливала из-за её пристрастия и большого внимания к мужской части группы, я нейтрально относилась к девушкам, правда с Сашей общалась теснее.
На другой день у нас в группе было распределение власти, нужно было выбрать капитана, боцмана и физорга. В нашем маленьком коллективе ни у кого не осталось сомнений кто будет в роли боцмана. Как ни странно, выбрали именно меня. Хоть я и жила далеко от основной части, Саша и Кристина рассказали всем о том, как я утром заправляю кровать и как веду себя в быту. Для меня, перфекционистки, это не было чем-то особенным, так тяп-ляп с утра без старания, но девочкам это показалось чем-то особенным, потому что свои кровати они не застилали вообще. Я была удивлена, что человека, которого не ценили, не принимали ни в одном коллективе, более издевались, вдруг удостоили такой чести. Капитану повязали красный галстук, физоргу, отвечающему за физкультуру синий, а мне зелёный. С той минуты началась моя счастливая жизнь в Орлёнке!
Через несколько дней к нам присоединилась девушка Юля, которая работала на Олимпиаде в Сочи. Для неё изначально было приготовлено место в доме вожатых, правда она частенько засиживала в нашем студенческом городке, потому что работать приехала со своим парнем, а его поселили в нашем домике на втором этаже. Юля часто заходила к нам в комнату. Девчонки по вечерам пропадали, иногда ночевали в доме вожатых у кого-то из девочек на полу, а может и у мальчиков. У меня был чайник, его я купила на первых выходных, потому что испытывала сильную нужду. В наших домиках было очень холодно, настолько, что мы укрывались тремя одеялами, которые выпросили у завхоза, покрывалом, спали одетые, а мокрая голова после душа за ночь даже не просыхала, поэтому очень хотелось попить горячего чая, чтобы согреться. Юля частенько заходила ко мне на чай, иногда засиживалась, любила у нас принимать душ, он был на этаже на две комнаты, одна из которых пустовала, а в доме вожатых выстраивалась длинная очередь. Потом Юля уходила ночевать к своему парню, идти полчаса до дома вожатых, когда уже за полночь, ей не хотелось, хотя думаю, дело было в другом. Мои взгляды на жизнь в целом радикально отличались от окружающих меня людей, хотя бы в том, что первый поцелуй может быть только после венчания, что-то большее неприемлемо вообще, поэтому в моём близком окружении не было таких людей, как Юля. Но, тем не менее, мы с ней очень сдружились.
У Юли жизнь тоже была не простой, когда ей было пятнадцать лет, её родители развелись, бывший муж мать с детьми выгнал из однокомнатной квартиры, они пошли жить к знакомым, у знакомых некто пьяный пробил Юле голову, и она ушла к бабушке, папиной маме, которая после заживления головы, выгнала её к маме. Юле не хотелось возвращаться в ту квартиру, она пошла, жить в детский дом. Там стали разбирать, почему при живых папе и маме девочка живёт в детском доме, а её младший брат с мамой. Разобрались в ситуации, выделили комнату в доме, в котором когда-то жила женщина, и пока она была в тюрьме, они там жили. Женщина досрочно освободилась и вернулась жить в этот же дом, где Юля с мамой и братом жили в проходной комнате, и наблюдала разные сцены с людьми, которых водила к себе бывшая заключённая. Потом Юля поступила в институт, где выбила себе место в комнате в студенческом общежитии. После института с филологическим и журналистским образованием, владея китайским языком, отправилась работать на Олимпиаду, после которой в Орлёнок, где мы и познакомились. Она искала такую работу, где предоставляли жильё. Детский лагерь как раз был таким местом. День рождения у Юли был семнадцатого июля.
Когда лагерь заключал с нами договора, выяснилось, что у многих не хватает каких-то справок или ещё чего-то для трудоустройства. Лично у меня должны были быть не справки с нарко и псих диспансеров, а запись в медицинской книжке. Поэтому с этими справками меня отправили в Туапсе, чтобы в местных диспансерах запись из справки перенесли в медицинскую книжку.
Погода выдалась дождливой, вначале я приехала в психдиспансер, когда вышла из кабинета врача, в коридоре у посетителей стала спрашивать, как добраться до наркодиспансера. Как раз одна женщина тоже собиралась туда ехать и предложила поехать с ней. Так я познакомилась с Оксаной. Она была местной, а диспансеры обходила для того, чтобы устроиться на работу в один из местных лагерей. По пути у нас у обеих сломались зонтики, и мы их дружно отправили в помойку, по дороге зайдя в магазин, я себе купила новый. На автовокзал тоже пошли вместе, оказалось, нам нужно было ехать в одну сторону, Оксана жила в Джубге, чуть дальше на пару остановок от Орлёнка. Я вымокла насквозь, промокла даже обувь, сильно замёрзла. Оксана видела моё состояние, спросила есть ли во что у меня в лагере переодеться, но на мне и без того были две мои ветровки, которые пришлось одеть из-за дождливой ветреной погоды. Я сказала, что только форменная орлятская ветровка. Мы с Оксаной обменялись телефонами, она сказала,
