Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 164
class="p1">Ворошилов и Булганин выдвинули тезис о том, что Сталин менялся, было «два Сталина», сначала — сильный, толковый организатор, потом — тиран, диктатор. «Было в нём и человеческое, было и звериное», сказал Ворошилов.
На том заседании Микоян поддержал тезис о «двух Сталиных», а вот менее опытные члены Президиума — в частности, Первухин и Сабуров, — возразили. Был жёсткий спор, Молотов и особенно Каганович утверждали, что ничего не знали о масштабах репрессий: НКВД отчитывался только перед Сталиным. Но молодёжь в ответ возразила: если вы были руководителями страны и «не знали» — какие же вы тогда руководители?
Известно, чем закончилось то заседание: принятием решения об информировании о фактах репрессий делегатов ХХ съезда партии.
Потом Микоян не отступил от своего: продолжал утверждать, что Сталин изначально не был тираном и убийцей невинных людей, а стал таким постепенно. Собственно, значительная часть книги Микояна «Так было» посвящена как раз истории метаморфозы личности Сталина и истории отношений Сталина и Микояна — от почти дружеских в 1934 году до враждебных в конце 1952 года.
И мы, следом за Микояном, примем эту же версию.
Важнейшей мне кажется реплика, зафиксированная в книге Феликса Чуева «140 бесед с Молотовым». На вопрос: «Кто был более жёстким, Ленин или Сталин?» Молотов сразу ответил: «Конечно, Ленин».
Это подтверждает и Серго Берия в своей книге «Мой отец — Лаврентий Берия», вот прямая цитата: «Сталин лишь усовершенствовал то, что начиналось при Ленине. С моей точки зрения, Ленин и Сталин не уступали друг другу ни в уме, ни в коварстве».
Сталин шёл за Лениным, объявлял себя его учеником.
После смерти Ленина Сталин потратил несколько лет, чтобы разгромить Троцкого и его сторонников, и наконец добился исключения Зиновьева и Троцкого из партии 16 ноября 1927 года и высылки Троцкого в Алма-Ату в январе 1928 года. С некоторой натяжкой, но этот момент можно назвать первым, когда талантливый организатор и администратор стал превращаться в диктатора.
Второй этап метаморфозы — декабрь следующего, 1929 года: 50-летний юбилей Сталина, лавина здравиц, восхвалений, бурных аплодисментов.
Историки, однако, отмечают, что восторженные дифирамбы зазвучали гораздо раньше. Николай Капченко, автор многотомной «Политической биографии Сталина», приводит примеры из материалов ХV съезда ВКП(б), прошедшего в декабре 1927 года: уже тогда Сталина ставили в один ряд с Лениным, заваливали его подарками и прославляли.
По свидетельствам Микояна, инициатива восхвалений в адрес Сталина исходила от Кагановича. Именно он первым стал неумеренно льстить Сталину, лить елей, превозносить вождя, в том числе называть его непогрешимым, а непогрешимость и есть первый признак обожествления. Называть Сталина «Хозяином» первым начал тоже Каганович.
Анастас Микоян и сам отметился юбилейной поздравительной статьёй в «Правде» от 21 декабря 1929 года. В том же номере помещены однотипные статьи Кагановича, Калинина, Ворошилова.
Мы — скажем ещё раз — следуем за Микояном, пытаясь понять метаморфозу Сталина, идею «двух Сталиных».
Следующий этап такой метаморфозы — это провал коллективизации, совпавший по времени с голодом 1931–1933 годов, и неудачная попытка Сталина захватить лидерство на мировом рынке зерна. Надо было продавать зерно, выручать валюту, покупать заводы. Но международный рынок оказался затоварен дешёвым американским и канадским зерном, конъюнктура изменилась. Сталин этого понимать не хотел. Хлеб, который мог бы спасти жизни голодавших крестьян, продолжал уплывать в Европу. Результатом стала национальная катастрофа: миллионы человек умерли от голода, ещё больше — покинули деревни, перебрались в города и превратились в люмпенов, бродяг, попрошаек.
Прямых документальных свидетельств того, что Сталин сознательно доводил до голодной смерти собственный народ, не существует: иначе бы их давно опубликовали. У Сталина был мотив изымать зерно у крестьян: стране очень нужна была валюта. Но устраивать апокалипсис с миллионами умерших — мотива не было. Сталин отлично помнил голод 1921–1922 годов, и активное участие международных организаций в помощи голодающим Советской России. В 1931 году Сталин совсем не хотел, чтобы Международный комитет Красного Креста и прочие благотворительные организации снова вошли в Советскую Россию и засвидетельствовали, что большевики не справляются с управлением экономикой.
При этом, мы уже точно знаем, что Сталин не любил крестьянство, не понимал его, относился к крестьянам как к ресурсу. Неудача коллективизации, резкое падение производства продовольствия в начале 30-х годов поколебали уверенность Сталина в своих силах и верности выбранного курса.
В те же годы Сталин пережил и личную трагедию: самоубийство второй жены, Надежды Аллилуевой. (Первая его жена Като Сванидзе умерла в конце 1907 года от тифа. Вдовцу не было и 30 лет. На руках у него остался сын Яков. Потом много лет мальчика растила бабушка.) На Наде Сталин женился весной 1918 года. Она была моложе его почти на 22 года. Надя родила мужу сначала Василия (24 марта 1921 года), потом Светлану (28 февраля 1926 года). Пулю в сердце она выпустила себе в ночь с 8 на 9 ноября 1932 г. в возрасте 31 года. Причины самоубийства до сих пор неизвестны. Историки только городят версии. Тут снова отличился Молотов, сообщивший своему интервьюеру Чуеву, что Надежда, возможно, была не очень здорова. Также Молотов упомянул и «цыганскую кровь» супруги вождя. С подачи Молотова родилась теория, что Надя ревновала мужа, страдала физиологическим и психологическим расстройством, сильнейшими головными болями. Но это всё, скорее всего, не так.
Дочь Сталина и Аллилуевой Светлана впоследствии в своей книге «20 писем к другу» указала, что люди 1920–1930-х годов вообще имели особенную конструкцию личности. Суицид не считался позором. Мы не забываем, что все советские большевики были атеистами. Христианство считало самоубийство смертным грехом — но коммунизм отвергал и веру, и религию, и понятие греха. Иными словами, суицид не был, конечно, нормой, но не был и кошмаром.
Выстрел Нади — не первый, прозвучавший в семье Сталина. В 1927 году его старший сын Яков влюбился в девушку и собирался жениться, отец разрешения не дал. Яков выстрелил себе в сердце, однако не погиб. Отец был взбешён, но выдержал характер. Случай не имел никаких последствий, кроме ядовитого комментария отца: он даже убить себя не смог.
Якова Джугашвили-Сталина, рождённого от Като Сванидзе, отец потом принесет в жертву. На заклание отправит его. Совершит, будучи атеистом, ветхозаветное жертвоприношение Авраама, и не только он, все, кто был рядом, отдадут своих сыновей. В том числе и Анастас Микоян.
Множество свидетельств указывают, что Сталин очень тяжело перенёс гибель жены. Существуют душераздирающие описания похорон Надежды Аллилуевой. Старший сын Вася, 10-летний, хорошо держался. Дочь Светлана перенесла с трудом. Ей было шесть с половиной лет. Её подвели ко гробу и показали мёртвую мать. Девочка закричала от ужаса.
Первое, что сделал Сталин после смерти жены, — переехал, в место, ныне широко известное как дальняя дача в Кунцево.
К этому времени у него было четверо детей, Яков — от первой жены, Вася и Светлана — от второй и ещё приёмный сын Артём, сын погибшего большевика Фёдора Сергеева.
В воспоминаниях Микояна
Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 164
