Глава 21. Дрон и Шахматист
Черное море. К юго-востоку от Севастополя
Время для Дрона словно замерло, застыло в этом страшном мгновении. Там, внизу, под водой, его, наверное, единственный друг вызывает огонь на себя, чтобы ценой своей жизни остановить начавшийся выброс Новы. Эх, если бы можно было останавливать время по-настоящему! Дрону был жизненно необходим тайм-аут на размышление, но без пылающего вокруг корабля воздуха и ядовитого газа, который сувайвору на пару с Измененным-«химиком» надо было непрерывно превращать в безопасный. Тогда не было бы цейтнота с альтернативой: сбрасывай глубинные бомбы немедленно, или провалишь к чертям полосатым всю миссию, что аукнется страшной катастрофой. Выход есть, его не может не быть! И ведь много не надо – всего лишь несколько минут на размышление! Но их нет – ни нескольких, ни даже одной, – и решать надо немедленно. Мысли метались, словно волки между красных флажков.
«Дрон, чего ты ждешь?! – прилетел мыслеобраз от Шахматиста. – Сбрасывай эти чертовы бомбы, а то поздно будет!»
«Нет, друг, я так не могу. У нас ведь был план – открыть пространственную аномалию, помнишь?»
«Да, был. Но мы уже упустили время – если открыть аномалию из того места, где я сейчас, Нова прорвется вместе со мной. Извини, командир, но я не могу этого допустить. Делай, что должен, или я это сделаю».
Дрон похолодел.
«Сделаешь что?»
«Взорву становую бомбу, которую прихватил с собой на всякий случай. Знал, что может так случиться. Но будет лучше, если сбросишь ты – парочка глубинок будет всяко эффективнее одной моей».
У Дрона перехватило дыхание.
«Ты блефуешь!»
По каналу связи прилетел мыслеобраз невеселого смеха.
«Правда? А вспомни, как мы с тобой в покер играли и ты всегда разносил меня в пух и прах. Что ты мне всегда говорил?»
«Что в шахматы у тебя получается лучше».
«Это да, но я сейчас про другое. Не валяй дурака, командир, вспоминай!»
Зубы Дрона сжались до скрипа.
«Не умеешь блефовать – не блефуй!»
«Именно. Так вот, я последовал твоему совету. Короче, время вышло, решай. Контакт разрываю, чтобы тебе по ментальному каналу не прилетело то, что здесь произойдет. Я погибну в любом случае, но если ты провалишь дело, буду к тебе с того света являться, так и знай!»
Полуинтеграция разорвалась практически мгновенно, Дрон даже ответить ничего не успел и остался в окаменении.
* * *
Шахматист повернулся, подставившись под расстрел трех пар напряженных глаз. Помолчал секунд пять, а потом произнес единственное, что мог сказать:
– Простите, мужики…
Молчаливое принятие неизбежного прервалось хриплым голосом командира батискафа:
– Да ладно, чего уж там – вместе же решили… Только бы не очканул твой командир.
– Дрон-то? Это вряд ли.
Когда отзвучали его последние слова, тишина, нарушаемая лишь потрескиванием разъедаемого Новой корпуса батискафа, воцарилась еще на несколько секунд, в течение которых Шахматист успел подумать, не понял ли случайно Дрон, что его всегдашний партнер по покеру все же научился блефовать и никакой бомбы в батискафе нет. Но тут все содрогнулось от страшного удара, а глубоководные сумерки озарились ослепительно-ультрамариновой вспышкой станового взрыва.
– Молодец, командир! – прошептал Шахматист. – Я знал, что ты справи…
Второй, гораздо более близкий взрыв не дал ему закончить.
* * *
Когда вокруг пылает воздух, слезы на лице сохнут быстро. А когда тебе непрерывно нужно спасать кучу народу от отравления и нельзя отвлечься ни на миг, душевная боль как-то отходит на второй план. Она все равно продолжит ныть там, ожидая, когда отступит занимающая все твои мысли смертельная опасность и ты станешь абсолютно уязвим для этой отсроченной пытки. Вот тут она по-настоящему возьмет тебя за горло, не давая дышать, и будет ковырять твою душу тупым ножом.
Пока Дрону удавалось сопротивляться, потому что помимо всего прочего его сейчас вел четкий мыслеобраз, указывающий на местонахождение Сеятеля – вторую точку сброса бомб. Дело надо было закончить обязательно. Теперь и ради Шахматиста тоже, потому что за это он отдал свою жизнь. А для Дрона это дело стало уже личным, как для полицейского, преследующего убийцу своего напарника. И не имело значения, что формально Шахматиста убили бомбы, сброшенные с фрегата по приказу Дрона. Настоящие убийцы – это Сеятель и проклятая Нова, выпущенная им из земных недр, – они просто не оставили ему иного выбора, кроме как пожертвовать собой. Ну что же, а сейчас глубинные бомбы фрегата сравняют счет.
Воздух пылал, ядовитый газ клубился, а Дрон стоял на командирском мостике и корректировал курс «Адмирала Макарова». Гроза усиливалась, молнии сверкали практически непрерывно, вновь и вновь поджигая газ, извергаемый Сеятелем из морских глубин. Вдобавок разряды все чаще били в молниеотводы фрегата. От них ледяной щит фризеров не защищал, и сколь бы хорошо ни была организована грозозащита корабля, рано или поздно количество таких электрических ударов перейдет в качество, и первым делом поплохеет электронике корабля, а дальше… Впрочем, до «дальше» может и не дойти. Дрон чувствовал, что его силы, столь щедро расходуемые на очистку воздуха, постепенно подходят к концу, и достаточно было лишь мельком глянуть на «химика» и фризеров, чтобы понять: у них дела обстоят еще хуже. Теперь вопрос в общем-то стоял просто – что случится раньше: закончатся ресурсы у сувайвора и Измененных или фрегат выйдет в нужную точку и сбросит бомбы.
Вот только в голову упрямо лезла резонная мысль, что сбросить бомбы – мало. Что консервация Источника становыми взрывами не остановит горение сероводорода, никуда не денет чудовищное количество уже выброшенного в атмосферу ядовитого газа, да и гроза сама по себе не закончится. Все, что творится, будет сходить на нет постепенно и за это время успеет причинить немало бед, среди которых гибель отдельно взятого фрегата в Черном море – далеко не самая страшная… Для человечества в целом, конечно. А для него, сувайвора Дрона? Ответ на этот вопрос ударил неожиданно и мощно, словно удар в гонг. И был он: «А и черт с ним со всем!» Если честно, Дрон сомневался, что, выживи он сейчас, сможет найти мотивацию для продолжения борьбы. Теперь, когда нет рядом друга. Да, есть еще сувайворы, но они, по большому счету, для Дрона чужие. Они нормальные ребята, слов нет, с ними приятно работать… Да только они не Шахматист, не Блонди, не Волчара, не Викинг и не Галл. Из всей той суперкоманды, с которой Дрон съел не один пуд соли, в живых оставался один Шахматист… а теперь и вовсе никого. Дрон последний… Пережить их всех, ставших ему семьей за неимением жены и детей, – то еще наказание, черти полосатые! Отсюда вопрос: так ли уж страшно, если он, Дрон, встретится с ними со всеми там, за границей жизни и смерти, несколько раньше, чем планировалось? Наверное, нет.
