но и из-за того, что вела я беседу со своим собственным отражением. Злым отражением. Была ли это я? Не знаю. На какая-то часть моей души радовалась её появлению как радуются старому другу, которого не видел много лет и уже потерял надежду на новую встречу.
— Это говорю не я, — моё отражение склонило голову набок, окинув меня оценивающим взглядом. — Так говорит зеркало.
— Что это за зеркало?
— Оно дает возможность найти то, что ищешь. То, к чему стремишься всей душой. Самые скрытые желания, самые темные уголки сознания.
— Я никого не ищу.
— Ищешь, — не согласилось отражение, выдав холодный смешок. — Ты ищешь себя.
Моё отражение подмигнуло мне черным глазом и растаяло во тьме, затянувшей зеркало. Но голос его, мой голос, продолжал звучать.
— Иди по следам слова. Оно приведет тебя домой.
— Слова? Какого слова? — начала я тревожно топтаться на месте, ничего и никого не видя вокруг.
— В начале было Слово. И Слово было у Бога. И Слово было Бог, — повторил мой голос смутно знакомую фразу. — Что делает бога — богом? Что даёт ему силу? Что принадлежит только ему?
Ответ пришел сам собой.
— Имя.
— Назови имя. Своё имя. Настоящее имя! — требовал от меня мой же голос, но не успела я даже возразить, как из тьмы вынырнула груда мышц в сопровождении грохота, утробного рёва и дыма.
— Дракон, — только и выдохнула я, но мои слова перекрыл женский истошный визг. Визг, который свидетельствовал о том, что кто-то очень крикливый в бешенстве.
Послышался звон разбиваемого зеркала, и я едва успела присесть, как осколки брызнули во все стороны со свистом разрезая воздух. Удар — и земля под ногами содрогнулась. Еще один удар — и с громким хрустом мир начал рассыпаться на куски. После третьего удара в воздух поднялся столб пыли, а после я полетела вниз, вместе с лавиной осыпающихся камней.
Но падение длилось недолго, даже не начала мелькать перед глазами вся прожитая жизнь. Лишь пронеслась забавная мысль о том, что даже на пути к неизбежному концу можно насладиться полетом. Даже если знаешь, что конец будет ужасающим.
Но пофилософствовать не дали, уже знакомая здоровая рептилья лапа подхватила мою тушку и начался обратный процесс. В смысле, полет продолжился, но теперь летели мы уже вверх. Над головой громко и тяжело хлопали крылья, вокруг все рушилось и крупному дракону едва удавалось уворачиваться от многочисленных каменных обломков. Оказывается, тьма не была так уже непроницаема и призрачна, а имела вполне себе физическую форму.
Увидев, как на меня мчит особенно здоровая каменная глыба, я в испуге зажмурилась, поджав руки и ноги, но дракон вильнул чуть в сторону и убийственный кусок горной породы пролетел мимо, обдав горячим потоком пыли и гари. Судорожный кашель тут же начал раздирать грудь, было трудно дышать и практически невозможно открыть глаза из-за витающего вокруг пепла. Тут и там источали удушливый жар островки огня, разгорающиеся с каждой секундой все сильнее. Что может гореть во тьме, среди камней и пустоты?
Дракон, который вроде как телепат, отвечать на мои мысленные вопросы не спешил. Кажется, был занят выживанием — и моим, и своим. Но зачем тогда залил всё огнем при своем эпичном появлении, если не умеет его тушить, непонятно. Когда что-то за моей спиной подозрительно задымилось, а шею лизнуло пламя, я уже начала терять надежду на спасение. Но вот, еще несколько сделанных с большим трудом взмахов кожистых крыльев, и мы вырвались на свободу.
Свобода несла с собой свежий воздух, наполненный запахом ночного леса, и шумом воды, очень напоминающим водопад. Я все еще продолжала кашлять, отмахиваться и пытаться стряхнуть огонь со спины, но несмотря на это сразу ощутила облегчение. До того момента, пока меня не уронили.
И уронили преднамеренно.
— Сволочь! — успела прокричать я, прежде, чем нырнуть во вместилище воды, погрузившись в него с головой.
Глаза, рот и уши тут же залило водой. Ничего не видя, не слыша и практические не ориентируясь, я ощутила голыми ступнями ног каменистую поверхность дна и, оттолкнувшись, вынырнула на поверхность.
Тяжело дыша, отплевываясь и мечтая оторвать чешуйчатому хвост, я смахнула с лица остатки жидкости и с изумление осознала реальность. А она была таковой — я болталась, словно портянка, вот только в моем случае, это была не прорубь, а водоем с прозрачной голубоватой водой, над которой стелился густой туман молочно-сизого цвета.
— Эй! Хвостатый! — дрожащим голосом окликнула я и тут же выкашляла с полстакана проглоченной ранее воды. Что-то в последнее время все так и норовили искупать меня хоть в чем-нибудь. — Ты же не бросишь меня здесь, правда?
Ответом мне была тишина. Затаив дыхание, я прислушалась. Еще могла бы и замереть, но в таком случае пошла бы на дно камешком, а так приходилось шевелиться, чтобы удержать голову над водой.
Справа слышался размеренный, чуть приглушенный звук, словно какая-то птица пыталась выдолбить из коры червячка. Неведомому созданию, которого, возможно, и не существовало вовсе вторил звук льющейся воды, раздающийся откуда-то слева. А где-то там, впереди, кто-то разговаривал. Судя по интенсивности диалога их было двое. Скрытые от меня густым туманом, они о чем-то негромко спорили, явно пытаясь быть по тише. Еще сильнее натужив слух, поняла, что протяжная «ррррр» в одном из голосов явно мне знакома.
— Вот же, зараза носатая, — разозлившись, я ударила кулаком по воде, но лишь обрызгала саму себя, вызвав еще большую волну негодования.
Решив, что больше не хочу изображать кувшинку в болоте, пока притащивший меня сюда дракон выясняет явно непростые отношения со своим собеседником, я поплыла на звук беседы.
30.
Плыть оказалось дальше, чем ощущалось на первый взгляд. И чем дольше я гребла, тем темнее и холоднее становилась вода, что невольно наводило на размышления — а не обитает ли в этом водоеме что-нибудь пострашнее меня самой? Например, какое-нибудь местное Лох-Несское чудовище, которое явно не обрадуется вторжению посторонних. Кроме того, в белом тумане очень трудно было ориентироваться. Периодически приходилось останавливаться и прислушиваться, чтобы убедиться в правильности направления движения. В одну из таких остановок, ощущая, как замерзает тело и постепенно покидают силы, я попыталась отдышаться и поняла, что больше не слышу голосов. И сколько бы я ни прислушивалась, никаких звуков больше не было — ни стука, ни льющейся воды, ни разговора. И туман по ощущениям стал гуще, простираясь теперь везде, куда хватало взгляда.
Стало жутко. Очень-очень жутко, потому что я не понимала где я, зачем я здесь, куда подевался дракон и что
