Мстивоем и над всеми остальными вокруг.
— С чего ты взял? — встрепенулся Деян.
— Что я, вашего брата не знаю? — хмыкнул лютич. — Откупился князь. Побоялся супротив Людовика ентого выступать.
— Ты говори, да не заговаривайся! — возмутился Сбыслав, готовый доказать правоту кулаками.
— Тихо! — оборвал их Дражко.
К ним приближался Буревой.
— Отец? — Ратмир встал рядом.
— С зарёй отплываем, — с силой выдавил из себя Буревой. — На Руян.
━─━────༺༻────━─━
Под молчаливые взгляды повозки с данью тянулись по ухабистой дороге прочь из города. Дружина Мстивоя, во главе с хмурым Збигневом сопровождали их, не смея оглянуться.
Слухи уже разошлись по войску — Людовик вёл не меньше двух тысяч человек, половина из которых — всадники. То были не наскоро созванные эделинги*, усиленные наёмниками и ополчением, а опытная армия, слаженная во многих сражениях. Даже с помощью руянского войска одолеть их будет непросто.
(*Эделинги — родовая знать у саксов)
Но это понимал князь Мстивой. Он знал, что за двумя тысячами может нагрянуть вдвое больше. Что по морю быстро разнесутся вести об ослабленном Стариграде, и полчища викингов коршунами накинуться на земли вагров. А лютичи захотят отомстить за недавний поход под стягом Табемысла.
Даже если удастся разбить франков, беды не избежать, поэтому князь принял решение заплатить золотом, серебром и мехами.
Однако Дражко не заглядывал так далеко. Проклятый Сина, которого он поклялся убить, снова ускользал из рук, и это занимало все мысли. Судьба вагров не волновала его. Даже не так — он и не задумывался о ней, потому как звон стали заглушал шелест на пшеничных полях, которые будут сожжены, вытоптаны копытами франкских лошадей. Воинственный клич скрывал голоса купцов и ремесленников, чьи дома подвергнутся разрушению, а добро сгинет в делёжке награбленного.
Он наблюдал спокойное, умиротворённое лицо Круто и жаждал отплатить врагам за то, что этот храбрый умелый воин уже никогда не раскроет веки. Но завтра придётся возвращаться домой, ещё дальше от желанной мести.
Закатное солнце отражалось рябью озера, слепило глаза. Пожалуй, стоит отправиться спать. Худые вести отнимали сил больше, чем тяжёлая битва.
━─━────༺༻────━─━
Вода в чаше окрасилась алым от вечерней зари. Горло Ингигерд пересохло, но даже капля в рот не лезла — страх окутал её разум.
Тот грозный венд, Ратмир, так злобно глядел на неё, когда она решила прогуляться на свежем воздухе, что дрожь пробежала по телу. Руны, помимо прочего, говорили об опасности. Ингигерд не единожды взывала к ним, как учила бабушка. Каждый раз ответ был запутанным, но угрозу обещали всегда.
Так не об этом ли предупреждали боги? Вдруг Ратмир решит защитить брата от возможного проклятия и убьёт ее?
Участь пленницы не прельщала, но смерть пугала ещё больше. Чтобы вернуться домой, снова увидеть Ингвара, нужно сохранить жизнь любой ценой.
Вода в чаше задрожала. За дверью послышался скрип досок, заставивший затаить дыхание.
Шаги приближались. Медленно, размеренно, будто охотник выслеживал добычу.
Тихо шепча, растёкся по коридору шорох стали, вынимаемой из ножен. Ингигерд сжала кулаки и стиснула зубы.
Дверь отворилась, и в комнату вошёл Дражко. Он отрезал кусок яблока и потянул ей:
— Возьми. Медовое.
На несколько мгновений оба замерли. Ингигерд постепенно осознавала, что смерть миновала её, но в следующий раз за стеной может оказаться убийца.
Она приняла угощение и, глядя прямо в глаза, осторожно положила его в рот. Сладость растеклась по языку, от неожиданности едва не свело скулы. Дражко робко улыбнулся — понял, что понравилось, — сел рядом, устало вздохнув.
Лицо саднило. Сквозь открытое окно пробирался бойкий холодный ветер, отчего Ингигерд потирала плечи. Дражко задвинул ставни и зажёг лучину — всё равно хотелось спать.
Девушка молча наблюдала за ним, поймав себя на мысли, что этот человек всё больше становится понятным и даже… милым? С оружием в руках — смелый воин, разящий врагов, а перед ней — неловкий и нежный, насколько позволяет природная грубость.
И её единственный защитник в этом чужом мире.
— Завтра отправимся домой, — Дражко, позабыв, говорил на родном языке. — Отдохни. Ты не привыкла…
Тёплая рука коснулась его щеки, не скрытой за повязкой. Он замер, слабо веря в происходящее. Удивлённо взглянул в голубые, будто сияющие в полумраке глаза. Затаил дыхание, когда мягкие девичьи губы медленно приблизились к его губам…
— Инги, — прошептал Дражко, чувствуя, как бешено забилось сердце.
Ответом стал осторожный неумелый поцелуй, тем не менее доставивший невероятное блаженство.
Снаружи завывал ветер, доносился лай собак и гул голосов.
Ингигерд обещала себе, что вернётся к брату. Для этого ей нужно выжить.
Глава 20. Руян
«Лебедь» вздымался под полным парусом, разрезая, вспенивая волны. Снова море, качка, бодрый скрип обшивки и бескрайний горизонт под ясным небом.
Словно наперегонки с облаками, ладьи спешили вернуться домой.
С востока Руян походил на природную крепость — на берегах взгромоздились высокие валы, мешающие высадке. А с запада его защищали длинные острова, которые приходилось огибать, чтобы водным путём, преодолевая узкие проливы, добраться до бухты, где находился Ральсвик.
Хотя даже такие препятствия не всегда спасали от напасти. Когда Дражко был ещё ребёнком, город сожгли викинги. Однако негодяев перебили, а уцелевшие сбежали, оставив драккары погибших, а Ральсвик быстро отстроили, и жизнь скоро снова забурлила как прежде.
То был шумный порт, куда особенно стекались люди по пути в Аркону. А потому в Ральсвике встречалось множество торговцев, всегда объявлявшихся там, где можно было подешевле купить и подороже продать.
Почти всё награбленное рано или поздно появлялось здесь. Те из находников, кто не желал отправляться в Волин, Ладогу или в ещё более далёкое путешествие, к Царьграду, с удовольствием продавали добычу тем, кто как раз под описанному маршруту и собирался идти.
Некоторые чужестранцы даже оседали, приноровившись ухватывать товары по низкой стоимости и тут же всучивать их другим купцам с наценкой.
Но всё же Дражко любил Ральсвик не за гул зазываний, споры с торгашами и диковинные вещицы, которые попадали сюда аж Востока, с земель, пролегавших дальше самого дальше Царьграда. Нет, сердце молодого воина пленила свобода, гуляния лихачей, умеющих не только проливать кровь, но и мёд по усам. Потасовки, перерастающие в драки и чуть ли не настоящие сражения стенка на стенку, но с голыми кулаками. Любил морской ветер у побережья. В Ругарде он терял свежесть и солёный запах, но на причалах смешивался с ароматами, идущими вместе с многочисленными ладьями: деревом, паклей, парусиной и различными пряностями на борту.
Однако сейчас радости от возвращения не было. Позади Дражко оставлял врага, а значит — месть и
