этом слове вдруг, с восторгом на лице,
Племянница к нему вбежала.
«Простите, дядюшка, нас матушка послала
С мадамой в Летний сад. Все, все уж на крыльце;
Какой же красный день!» И вмиг ее не стало.
«Какая ветреность! Вот модные умы! —
Мудрец наш заворчал.— Такими ли, бывало,
Воспитывали нас? Мой бог! все хуже стало».
Читатели! Подагрик — мы.
ДОН-КИШОТ
Надсевшись Дон-Кишот с баранами сражаться,
Решился лучше их пасти
И жизнь невинную в Аркадии вести.
Проворным долго ль снаряжаться?
Обломок дротика пошел за посошок,
Котомкой — с табаком мешок,
Фуфайка спальная — пастушечьим камзолом;
А шляпу, в знак его союза с нежным полом,
У клюшницы своей соломенную взял
И лентой розового цвета
Под бледны щеки подвязал
Узлами в образе букета.
Спустил на волю кобеля,
Который к хлебному прикован был анбару;
Послал в мясном ряду купить баранов пару,
И стадо он свое рассыпал на поля
По первому морозу;
И начал воспевать весенню розу.
Но в этом худа нет: веселому все в лад,
И пусть играет всяк любимою гремушкой;
А вот что невпопад:
Идет коровница,— почтя ее пастушкой,
Согнул наш пастушок колена перед ней
И, размахнув руками,
Отборными словами
Пустился петь эклогу ей.
«Аглая!— говорит,— прелестная Аглая!
Предмет и тайных мук, и радостей моих!
Всегда ли будешь ты, мой пламень презирая,
Лелеять и любить овечек лишь своих?
Послушай, милая! там, позади кусточков,
На дереве гнездо нашел я голубочков:
Прими в подарок их от сердца моего;
Я рад бы подарить любезную полсветом:
Увы! мне, кроме их, бог не дал ничего!
Они белы как снег, равны с тобою цветом,
Но сердце не твое у них!»
Меж тем как толстая коровница Аглая,
Кудрявых слов таких
Седого пастушка совсем не понимая,
Стоит разинув рот и выпуча глаза,
Ревнивый муж ее, подслушав Селадона,
Такого дал ему туза,
Что он невольно лбом отвесил три поклона;
Однако ж головы и тут не потерял.
«Пастух-невежда! — он вскричал.—
Не смей ты нарушать закона!
Начнем пастуший бой;
Пусть победителя Аглая увенчает:
Не бей меня, но пой!»
Муж грубый кулаком вторичным отвечает
И, к счастью, в глаз, а не в висок.
Тут нежный, верный пастушок,
Смекнув, что это въявь увечье, не проказа,
Чрез поле рысаком во весь пустился дух
И с этой стал поры не витязь, не пастух,
Но просто — дворянин без глаза.
Ах! часто и в себе я это замечал,
Что, глупости бежа, в другую попадал.
МУХА
Бык с плугом на покой тащился по трудах,
А Муха у него сидела на рогах,
И Муху же они дорогой повстречали.
«Откуда ты, сестра?» — от этой был вопрос.
А та, поднявши нос,
В ответ ей говорит: «Откуда? Мы пахали!»
От басни завсегда
Нечаянно дойдешь до были.
Случалось ли подчас вам слышать, господа:
«Мы сбили! мы решили!»?
КОКЕТКА И ПЧЕЛА
Прелестная Лизета
Лишь только что успела встать
С постели роскоши, дойти до туалета
И дружеский совет начать
С поверенным всех чувств, желаний,
Отрад, веселья и страданий,
С уборным зеркалом,— вдруг страшная Пчела
Вокруг Лизеты зажужжала.
Лизета обмерла,
Вскочила, закричала:
«Ах, ах! Мисс Женни, поскорей!
Параша! Дунюшка!» Весь дом сбежался к ней;
Но поздно! Ни любовь, ни дружество, ни злато —
Ничто не отвратит неумолимый рок!
Чудовище крылато
Успело уже сесть на розовый роток,
И Лиза в обморок упала.
«Не дам торжествовать тебе над госпожой!» —
Вскричала Дунюшка и смелою рукой
В минуту Пчелку поимала;
А пленница в слезах, в отчаянье жужжала:
«Клянуся Флорою! Хотела ли я зла?
Я аленький роток за розу приняла».
Столь жалостная речь Лизету воскресила!
«Дуняша!— говорит Лизета,— жаль Пчелы;
Пусти ее: она почти не уязвила».
Как сильно действует и крошечка хвалы!
ДВЕ ЛИСЫ
Вчера, подслушал я, две разных свойств Лисицы
Такой имели разговор:
«Ты ль это, кумушка! Давно ли из столицы?»
«Давно ль оставила я двор?
С неделю».— «Как же ты разъелась, подобрела!
Знать, при дворе у Льва привольное житье?»
«И очень! Досыта всего пила и ела».
«А в чем там ремесло главнейшее твое?»
«Безделица! С утра до вечера таскаться,
Где такнуть, где польстить, пред сильным унижаться,
И больше ничего».— «Какое ремесло!»
«Однако ж мне оно довольно принесло:
Чин, место».— «Горький плод! Чины не возвышают,
Когда их подлости ценою покупают».
ПУСТЫННИК И ФОРТУНА
Какой-то добрый человек,
Не чувствуя к чинам охоты,
Не зная страха, ни заботы,
Без скуки провождал свой век
С Плутархом, с лирой
И Пленирой,
Не знаю точно где, а только не у нас.
Однажды под вечер, как солнца луч погас
И мать качать дитя уже переставала,
Нечаянно к нему Фортуна в дом попала
И в двери ну стучать!
«Кто там?»— Пустынник окликает.
«Я! Я!»— «Да кто, могу
