показать в этот раз, вампир? Я думал, мы закончили.
- Реальность.
Юлиан растворился во мгле, как и в прошлый раз. И - как и в прошлый раз - Доменика затопило сумасшедшее, обезоруживающее чувство пустоты. Он уже знал, что увидит. Внезапно окаменевшими ногами он аккуратно идет по дороге, делая несколько неуверенных шагов по направлению к дому, в котором изменилось все. Сейчас Доменик знал точное время, минуту, мгновение, в которой очутился. И не понимал, что он здесь делает. И зачем ему снова видеть смерть той, которая была и оставалась смыслом его существования.
Чья-то тень привлекла его внимание. Женщина. Он знал ее, видел в прошлом сне. Сильное, гибкое тело хищника, плотные кожаные одежды, похожие на вторую кожу. Волосы собраны, на лице маска, на плечах плащ. И зачем он?.. Она держала что-то за пазухой. Обернулась. Их взгляды встретились, и Доменик почувствовал, что ему стало трудно дышать. Он узнал ее. И ее невозможные, яркие, серебряные глаза.
***
Следующие дни Доменик провел в удушье. Когда он пришел в себя, Сет не было. А он мучительно боролся с тем, что увидел и узнал, пусть и понимал - нутром чуял, что Юлиан показал ему правду. Раскрыл убийство Шарлотты. Чтобы помучить? Нет, чтобы открыть глаза на ту, которая делила с ним постель.
Видения сменял бред. Доменик думал о том, что его предки сходили с ума от страха быть преданными. Они всюду видели заговоры, разжигали войны только для того, чтобы на корню пресечь инакомыслие. А он не разделял такой крайности, что в итоге привело к потере и жизни, и короны, и любимой женщины. Доменик думал о том, что нанести смертельный удар может либо тот, кто обладает властью, на голову выше твоей собственной, либо тот, кого ты подпустил слишком близко.
И если с Юлианом он не мог сделать ничего, и сейчас старался о нем просто не думать, то Сет была рядом. И тогда. И сейчас. Она была слишком близко, черт возьми! И именно эта близость, это его доброе отношение к ней, его великодушие погубило ту единственную женщину, которую он любил!
Он чувствовал себя загнанным королевской охотой зверем. Несколько стрел уже торчали из боков, липкая горячая кровь склеивала шерсть, но он по-прежнему был готов к последнему прыжку. Готов к последней атаке! Даже если она его убьет. А она не могла не убить. Она уже его убила. Доменик перестал считать дни. Почти ничего не ел. Не выходил из дома. Не слушал город. Обрывки чужих эмоций не могли пробить его собственную бездну из боли. А потом пришла пустота.
Та самая пустота, которая поглотила Доменика, когда он оказался у мертвого тела Шарлотты, когда так отчаянно, так глупо пытался его оживить.
Глупец!
Глупец. Он не знал тогда, что спасти Шарлотту не смог бы. Не знал, что только высшая материя могла бы повернуть время вспять и дать несколько столь необходимых мгновений, чтобы успеть вернуть ей жизнь.
Наверное, они могли бы быть вместе. Даже сейчас, когда он перестал быть человеком - у них было несколько лет. Они могли насладиться ими. А потом… потом он бы нашел способ подарить ей вечность. И не было бы в двух мирах счастливее существа. Существ.
Но вместо этого она лежит в земле, а ему осталась только бесконечная боль и вечность без смысла и замысла. Но вместо этого она лежит в земле, а он находится в Риме, мечтая оказаться на Северном полюсе. Стало понятно все. Он всегда знал, что Сет влюблена. Но не обращал внимания ни тогда, когда был человеком, ни потом. Он не мог предположить, что женская ревность способна на такую подлость даже тогда, когда объект этой ревности мертв. Получается, Сет знала, что он жив? Или она решила, что Шарло виновата в смерти короля, и отомстила?
К тому моменту, когда эльфийка появилась на пороге их дома, все спокойствие мира затопило Незнакомца. Пустота всегда оборачивается непроницаемой пеленой покоя. Это гладь бездонного озера с ледяными и опасными глубинами. И, наверное, где-то у самого дна разворачивалась самая отчаянная битва этих времен. И самая отчаянная борьба, на которую он был сейчас способен.
Сет медленно сняла дорожную одежду, бросила сумку в угол. Доменик не спешил к ней подойти, а она, прирожденный воитель, побоялась броситься ему на шею, как это делала обычно. Эльфийка почувствовала, что что-то не так.
Он все еще сдерживался.
Она набросила на обнаженное тело домашний халат. Распустила волосы, тут же рассыпавшиеся по плечам, и заглянула ему в глаза долгим, внимательным взглядом, к которому он никак не мог привыкнуть. Он все еще сдерживался, но остатки теплого отношения к этой женщине растворялись в ледяной волне снова поднявшейся в груди боли.
- Что это был за яд, женщина?
Сет побледнела. Побледнела так сильно, что казалось, еще мгновение, и упадет.
- О… о чем ты, Доменик?
- Для тебя я всегда был, всегда буду королем. Что это был за яд?
- Название тебе ни о чем не скажет, - неожиданно спокойно произнесла она.
- Зачем?..
Сет упала на колени.
- Прости. Я не могла иначе.
Он сделал шаг назад, не позволив ей к себе прикоснуться.
- Ты хотела спасти меня. Ты хотела спасти себя. Но вместо этого разрушила само основание, на котором держалась моя душа. Убирайся. Я не хочу тебя убивать. Я хочу, чтобы ты жила. Без меня. Жила - и своей жизнью искупила то, что натворила.
- Мертвых не вернуть, мой король! Но я рядом, я никогда тебя не предам! Не прогоняй…
Доменик поднял руку, отгораживаясь от нее, от ее слез, тихих слов, от отчаяния, которое было настолько мощным, что на одну долю мгновения ему захотелось ее простить. Но это желание было столь же глупым, сколь и мимолетным.
- Убирайся. Убирайся из моей жизни. И не смей попадаться на глаза даже под предлогом, что тебе нужен Ролан. Я не хочу тебя видеть. Никогда.
- Но… у нас…
- Прочь!
Адриан
1335 год
Шампань, Франция
Залечив раны, Адриан вернулся в свой дом в Реймсе. Он много путешествовал по стране, ища новые способы заработка, возвышения дома д’Эперне, даже успел жениться, завести наследника и избавиться от жены. Наследника воспитывали многочисленные учителя, деятели искусства, военные, виноделы. Адриан следил за этим без особого внимания, понимая, что если что-то пойдет не так, он всегда сможет вмешаться. В любом случае, еще лет семь, и он избавится
