в курсе? — хмыкнул генерал.
— Нетрудно сопоставить, — пожал плечами Манштейн. — Они посещают Ставку, а через недолгое время разворачивают активную деятельность в столице.
— Завойко не должен был привлекать внимания, — хмуро произнёс Верховный.
— Но он привлёк, — снова пожал плечами глава КГБ.
Генерал нервно побарабанил пальцами по столу. Если до этого докопался Манштейн (хоть он и куда более информирован, чем все остальные), значит, докопаются и другие. И даже Керенский рано или поздно выяснит, кто обклеил весь Петроград карикатурами, которые мгновенно разлетелись в прессе, причём даже в зарубежной.
— Значит, ему придётся снова переехать, — задумчиво сказал Корнилов.
— Вы тоже отправитесь в Петроград? — спросил Манштейн.
— Да, но не сейчас, чуть позже, — кивнул генерал.
— Понял, — отозвался Манштейн.
Верховный снова глянул ему в лицо. Юный, наверное, самый молодой полковник в войсках, был сосредоточен и готов в любой момент послужить Родине и главнокомандующему. Возвысь, приблизь и сделай так, чтобы подчинённый связывал своё будущее только с тобой. Тогда тебе будут служить не на страх, а на совесть.
— Можете идти, Владимир Владимирович, — сказал Корнилов.
Манштейн козырнул, развернулся на каблуках и вышел, чтобы незамедлительно отправиться на вокзал. Генерал Корнилов остался сидеть на своём месте, задумчиво потирая бороду.
Ему, пожалуй, несказанно повезло, что Манштейн согласился стать его человеком, в качестве врага он мог бы быть страшным противником, несмотря на молодость. Корнилов, конечно, вообще постарался окружить себя верными людьми, а тех, в которых он сомневался, он отослал подальше с каким-нибудь трудным и ответственным поручением. Как того же Завойко, например.
Корнилов прекрасно помнил про русский метод управления и все его особенности. Поручи опасное дело подчинённому и смотри, как он справится. Не справился — на его место приходит следующий, и так далее, вплоть до того, что самым приближённым человеком царя может стать крестьянский сын, а наркомом обороны, одного из важнейших направлений — вчерашний унтер с тремя классами образования и ускоренными кавалерийскими курсами.
И вот эту систему он поменять не в силах, даже если попытается полностью перекроить страну. Русский менталитет так не поменяется. Главное, не повторять одну из страшнейших ошибок любого диктатора и не окружать себя исключительно верными людьми. Верными, но некомпетентными. Иначе можно легко потерять связь с реальностью, а Корнилов был исключительно реалистом.
Сам он намеревался отправиться в Псков, обратно в штаб Северного фронта, чтобы оттуда уже повести войска на столицу, если это потребуется. Не из Могилёва и не из Риги. Всё же из Пскова это было бы гораздо удобнее, хотя Корнилов надеялся, что полковник Манштейн, полковник Сахаров и генерал Юденич справятся самостоятельно. И пусть даже принцип «хочешь сделать хорошо — сделай это сам» в этот раз игнорировался и успех дела целиком зависел от других людей.
Глава 41
Рига — Псков
Оставаться в осаждённом городе дольше необходимого Корнилов не стал. Мавр сделал своё дело, мавр может уходить, по крайней мере, из Риги. Уходить с поста Верховного Главнокомандующего он не собирался, даже если Керенский осмелится выпустить официальный приказ.
Но он не осмелится. Савинков, до сих пор цепляющийся за должность управляющего военным министерством, отлично удерживал министра-председателя от такого опрометчивого шага. Хрупкое равновесие пока что держалось, но любой неловкий манёвр мог его моментально нарушить.
Значит, первый шаг стоило сделать самостоятельно, максимально аккуратно и элегантно, а для этого неплохо было бы переехать куда-нибудь поближе к Петрограду.
Генерал Флуг заверил его, что основная угроза миновала, и что дальше 12-я армия прекрасно справится сама. Победа воодушевила многих, вселяя уверенность в тех, кто колебался прежде.
— Василий Егорович, пока есть возможность, расформируйте латышские бригады, — сказал ему Корнилов, зайдя в кабинет командарма, чтобы передать новые инструкции.
— Зачем это? Они славно дерутся! — возразил Флуг, не отрываясь от карты-трёхверстовки.
— Василий Егорович, приказы не обсуждаются, они исполняются, — устало произнёс Верховный.
Он с каждым днём удивлялся, как вообще Флуг сумел дослужиться до генеральского мундира. На званиях выше полковника уже начинается политика, а прямой как рельса генерал Флуг не умел и не хотел идти на компромиссы.
— Лавр Георгиевич, вы же сами нам все уши прожужжали про вредителей, — исподлобья глянув на Верховного, произнёс Флуг. — Этот ваш приказ — откровенно вредительский. Латыши дерутся хорошо.
Корнилов скрипнул зубами, борясь с желанием прямо сейчас снять командарма с должности.
— А вы уверены, что управляете ими в полной мере? — процедил Верховный.
— Так точно, — сказал Флуг.
— Не комитеты, а именно вы, — уточнил Корнилов.
Командарм несколько замялся, не спеша с ответом.
— Обе бригады большевизированы донельзя, — сказал Корнилов. — Если вы не желаете их переформировывать, то хотя бы держите подальше от важных направлений. Затыкайте ими дыры в обороне.
— Слушаюсь, — произнёс Флуг.
— Но лучше будет раскидать активистов по трудовым армиям, а личный состав полков перемешать между собой, — добавил Корнилов.
— Проблематично, — хмыкнул командарм.
Для человека, всю жизнь прослужившего в армии, Флуг как-то чересчур не любил, когда ему указывают.
— Вы уж постарайтесь, — сварливо произнёс Верховный.
Упрямость Флуга его раздражала, но полководец он всё равно толковый, и снимать его с должности значило вновь оставлять Ригу на произвол судьбы. Василий Егорович уже неплохо так прикипел к 12-й армии.
— По сообщениям разведки, немцы готовят десант на Моонзундский архипелаг, — сказал Корнилов.
— Нисколько не удивительно, — хмыкнул Флуг, вновь склоняясь над картой. — Хотят запереть нас тут, пока наш флот бьёт баклуши.
— Я выезжаю в Псков, Василий Егорович, — сказал Верховный. — Оттуда, возможно, в Петроград. Надеюсь на вашу стойкость.
— Даст Бог, удержимся, — кивнул Флуг.
Они распрощались. Верховный в сопровождении полковника Голицына и верного Хана, повсюду следовавшего за ним черноглазой тенью, отправился на вокзал, где их ждал поезд. Работы предстояло ещё много, даже несмотря на то, что Ригу удалось отстоять. Немец готовил десант на Моонзунд и побережье Финляндии, чтобы взять столицу в клещи, а этого допустить никак было нельзя.
Если бы Балтийский флот мог выйти в море, а не ржавел на стоянках, этой угрозы легко можно было бы избежать, но революционные матросы не желали воевать, а хотели только анархии, и вывести в поход даже самую завалящую канонерку было проблематично.
Но для того, чтобы привести флот в порядок, потребуется очень много времени, а с этим у генерала Корнилова и русской армии вообще имелись проблемы. Не до флота и его проблем. Верховный, разумеется, командовал им, а Керенский, как морской министр, обеспечивал решение его хозяйственно-бытовых задач, но фактически все флоты бывшей империи оказались предоставлены сами себе, безвылазно сидя на базах и разлагаясь.
— Владимир Васильевич, а вы как считаете, что нам стоит делать с нашими петроградскими друзьями? — спросил Корнилов, пока они ехали в автомобиле на вокзал.
Шофёр запросто мог быть чьим-то шпионом или доносчиком, и Верховный пользовался иносказаниями, хотя в тарахтящей открытой повозке услышать разговор пассажиров на заднем
