— Ты…ты что сделал? — губы затряслись, она вся была в немом шоке.
— Ты моя жена, Насть? — нетерпеливо выдал, сдерживаясь из последних сил.
Да что за…черт возьми? Смотрела на меня глазами с блюдце и все подвергала сомнению? Параллельная вселенная, мать вашу!
— Да, я твоя жена, — Настя скукожилась вся. Подошла ко мне близко и прижалась всем телом, обхватывая ручками крепко-крепко. Не поможет!
— Так какого черта ты смотришь на меня с подозрением, я сказал, что ты моя, и Миша мой. Все. Я оформил это официально, — нервы не к черту, я завелся с пол-оборота, потому что это в целом не должно было стать причиной ссоры. Но стало.
— Я люблю тебя, Руслан, прости и не заводись.
Прошептала мне в грудь, целуя горячими губами ключицу. Мягкие руки опустились на плечи и начали массажировать меня. Да, это приятно, я словно струна натягивался уже который день. По любому поводу и без него.
— Я всегда буду защищать вас. Любыми способами, запомни это, мы семья. Ясно?
Я не умею жить по-другому, мне либо все, либо ничего. Такой каков есть и все тут. Не говорю, что это правильно или неправильно, но переиначить меня уже нельзя. Я поступаю так, как умею, и как считаю нужным.
— Ты замечательный отец, Руслан. Самый лучший, — прошептала на ухо, обхватывая шею тонкими ручками.
Эти слова ударили меня под дых. Что-то острой иголкой кольнуло в сердце, рождая то самое желание, о котором я думал украдкой довольно часто, но до появления Насти не считал, что имел бы право на подобное. А теперь это желание становилось все сильнее, объемнее. Мне хотелось заявить на целый мир, что эта женщина моя. Мне хотелось, чтобы она подарил мне детей, чтобы было все как у нормальных людей. Мне всего этого хотелось, пусть я и глушил чувство вины, всплывающее внезапно в самые неподходящие моменты.
Настя упорно гнула одну линию, да и глубоко в душе я понимал, что она права, однако совесть трактовала свое и гордо называла меня предателем. Братоубийцей.
Обхватив тонкую фигуру свою жены, я тяжело выдохнул, откладывая мечты о спокойной жизни на потом. Есть проблемы сейчас.
— Прости, что гаркнул на тебя, — поцеловал свою девочку в шею.
— Я не злюсь, просто…волнуюсь за тебя, — провела ладонью по щеке.
Мы уселись ужинать, Миша умаялся после сада и лег спать, мы с ним на днях тоже провели целую воспитательную работу о том, как надо защищать свои границы, как важно уметь дать отпор. В глазах маленького мужчины теперь плескалась уверенность. С каждым моим словом он вникал все сильнее в суть. Я знал, что этот урок станет для него тяжелым, но он был ему нужен.
Дома я чувствовал себя спокойно. Легко. Несмотря на все, мне хотелось сюда возвращаться. Только тут я достигал своего дзена. Даже с ярмом в виде Макса.
— Руслан, можно спросить тебя кое-что? — неуверенно помялась Настя, обхватывая тонкими пальцами кружку с чаем.
Я кивнул в ожидании вопроса.
— Что тебя связывало с моей мамой? — видно, что вопрос дался ей с трудом, как будто она силком из себя его тащила, не вполне уверенная в том, что она может это спросить.
В глазах на мгновение мелькнуло нечто острое. Неужели ревность? Я ухмыльнулся, это было даже забавно. Как может женщина порой себя накрутить и создать проблему из ничего. Но это моя женщина, ревнующая меня, своего мужчину. Кто бы что ни говорил, это подкупает.
— Настюш, между мной и твоей мамой ничего не было, если тебя волнует это. А судя по твоей реакции, тебе именно это и волнует.
И правда, после моего ответа она вся расслабилась, но смотрела на меня при этом воинственно, как будто не хотела показать, что подозревала нас именно в нечто подобном. Глупо было пытаться скрыть ревность, тем более что я испытал некоторую степень удовольствия от этого. Черт, приятно.
— А что тогда…вас связывало? — все никак не могла подобрать слова Настя.
— Моя любимая жена, я, знаешь ли, не сильно был годен для службы в армии, но все, что для меня тогда имело смысл, было именно это. Единственное, что способно было мне дать путевку в жизнь, не пустить все на самотёк, не дать удариться в криминал. Ведь многие тогда кончали именно так, или еще хуже, с передозом в подворотне. Были страшные времена, Насть, жрать было нечего, люди побирались, а я тут молодой и горячий, после детдома. О чем речь? Я был готов на многое. Лишь бы выбиться в люди. И я выбился, но не без помощи твоей матери, которая пошла на преступление. И позже отхватила за это. Я не знал ничего, а как узнал…в общем не алчным человеком была твоя мама. Помощь я предложил, но понадобилась она спустя много-много лет, — Настя сидела ни жива ни мертва, слушала меня, в уголках глаз собрались слезы. Я встал, обнял ее, крепко прижимая к себе.
— Я…я не знала, мама ничего не рассказывала тогда о причинах, — обхватив меня руками, моя девочка прошептала сквозь потоки слез.
— Она у тебя бойцом была. И ты в нее. Настоящий боец. — прошептал в макушку.
39
КАИН
Просматривая в очередной раз присланные мне документы, я не мог найти ни одной зацепки. Ну есть у него недвижимость, но не сказать, что помпезная, ну есть машина класса люкс, так у кого нет? Я сам гоняю не на старой шестерке.
Исключительный отец и хороший семьянин. Странно искать то, чего сам не знаешь, так что я позвонил своему наставнику и попросил встречи. Это не стало для него неожиданностью, ведь я и раньше мог заскочить на огонек да по коньячку. Плевое, обычное дело.
Оставив Настю на целую армию охраны, я устремился в пусть, напоследок крепко придав к себе жену. Она словно чувствовала мое напряжение, но не спрашивала, в чем дело. Я хотел этой тишины, спокойствия. Она мне в полной мере давала простор, время и эту долгожданную тишину.
С каждым километром, приближающим меня к Баталову, ощущение жгучей безысходности росло в геометрической прогрессии. Кому ты будешь пояснять, что мир раскололся на «до» и «после»? Не поймет никто. Только тот, кто прошел бы схожий пусть со мной, смог бы ощутить то, что сейчас переживал я.
Я ж после детдома вообще кроме пацанов своих и генерала не знал никого, не был близок ни с кем, да и не нужен был в общем-то тоже никому. Тут другие правила и порядки, и такому как я не место было в обычной жизни. Не тогда, когда ты рос волчонком и был готов рвать глотки за свое.
Баталов Аристарх Юрьевич разглядел во мне что-то и взял зеленого юнца на службу. Сразу после академии, после самой настоящей школы жизни, где либо становятся мужиками, либо ломаются. Я не сломался в условиях тех событий, я не сломался ни в одну из своих операций, но был готов раскрошится сейчас. Когда все, что было опорой и нерушимой основой, вдруг начало двигаться, заставляя меня маневрировать.
— Большой начальник пожаловал, — Баталов тучной походкой подошел ко мне и усмехнулся. Сквозь открытое окно до меня доносился запах шашлыка. Вот оно как, меня встречали по-особенному приятно. Алька, дочь Баталова, играла с Рексом, верный пес, которому было уже много лет, но он все еще пытался строить из себя молодца. С ним связана своя грустная история, пес был с девчонкой с самых темных времен, когда казалось, что выхода нет.
