что он из себя представляет. Это ты сама остаешься одна, и строишь из себя Мата Хари…
— Это кто?
— Не знаю, не важно… Короче, думай, иначе на самом деле попадешься, и моя интуиция не поможет.
— Ворчун…
— Когда ты уже повзрослеешь?
— По-моему, я достаточно большая девочка. Дай мне ключ от «красной комнаты».
— Что? Резко ты меняешь темы, однако. Что надумала?
— Хочу чувствовать себя в безопасности.
— Не понял?
— Кого ты там мне приготовил? Я приведу его сюда.
— Что? Как!?
— Как обычно, привезу, усыплю. Вернее, наоборот. И поиграю с ним в одной из комнат. В спокойной обстановке.
— Я думал, тебе никогда не захочется там больше оказаться.
— На земле происходят достаточно ужасные вещи, от этого, однако, я не поотрывала себе ноги и не выколола глаза, чтобы не видеть этого. Боль осталась, знаю, что войду туда, будет больно и нахлынут воспоминания. Но мне кажется, что это нужно, чтобы проститься с прошлым. Раз и навсегда!
— Ты уверена, что тебе это поможет?
— Думаю, да. Для начала я просто хочу там побыть одна. Хотя бы ночь.
— Ты сумасшедшая.
— Возможно. Я начинаю путаться, где реальность и явь. Мне часто снится сон …
— Что тебе снится? Почему ты не говоришь мне, что тебя что-то гложет?
— Я открываю глаза, и вишу там на крюках, и все время смотрю на его идеально полированные туфли. Потом просыпаюсь от боли, и болит каждая рана, каждый шрам, который с трудом затянулся. И я не хочу бежать от этого, я хочу пережить это.
— Пережить. Что это значит?
— Поверь, мне это нужно!
— Не томи меня, я не понимаю.
— Я хочу, чтобы ты подвесил меня.
— Что!?
Он возмущенно вскочил с места, швырнув подушку на пол. Затопал каблуками и разбудил тихо дремлющего Диксона. Он был возмущен услышанным. Ему было непонятно, шутит она или нет.
— Скажи, что это шутка!
— Нет!
Он искоса посмотрел на нее. Затем начал долго объяснять ей и рассказывать, напоминая, как долго она восстанавливалась от этих ран. Что он сам чуть не умер там с ней. Он не давал ей сказать ни слова, без конца бегая и возмущаясь. Его прервал телефонный звонок, после чего он слегка забывшись, все же выслушал. Она объясняла ему, что то ли в Тибете, то ли еще где, люди практикуют такой способ медитации, что тогда, когда она висела там, это и была медитация. Она видела себя со стороны. Казалось, что она покидала свое тело и наблюдала за этим со стороны. Поэтому и не кричала и сумела выжить. Он говорил, что это глупости. Она умоляла его, объясняя, что ей это необходимо лишь для того, чтобы забыть это все, чтобы кошмары покинули ее, показала ему точки, в которые можно безопасно воткнуть крюки, и не будет крови. Долгое время она изучала книги по медицине и анатомии, и ей казалось, что она права.
— Тебе экстрима в жизни не хватает, что ли?!
— У меня этого переизбыток, я лишь хочу отпустить лишнее.
— Так, езжай к этим монахам и у них виси, а не в моем отеле. Не проси меня об этом.
— Ну, Александр!
— Ты вообще думаешь, о чем просишь?
— Конечно. Это небольшая услуга.
— Я не смогу. Я никогда не делал этого.
— Я намечу точки, и ты проткнешь. Я не произнесу ни звука.
— Ты ненормальная. Ты не отстанешь?
— Нет!
— Господи! Дай мне хоть время решиться на это.
— Хорошо! Ключи.
— Черт с тобой, иди.
Открыв сейф, он дал ей ключи от «красной комнаты». Рита знала, что он придет, и была готова к этому. Эта мысль, навязчивая идея медитации в таком положении уже давно не покидала ее. Казалось, что она должна увидеть свет в конце тоннеля, который проведет ее туда и обратно. И чтобы понять это, нужно было рискнуть и попробовать.
Отперев двери, она вошла уже в слегка запылившуюся комнату, раскрыла шторы, подошла к своему бывшему рабочему месту. Проведя рукой по пыльному столу, Рита ударила по нему кулаком. У себя в голове она сожгла это место, не оставив от него ни щепки. Но тут в этой реальности смотрела на свое отражение на лакированном столе. В воздухе продолжал витать запах крови. Стены пропитались этим. Казалось, что слышны стоны и крики, мольбы и слезы. Но никого не было. Она снимала ключ за ключом со стенда, и, наполнив карманы, направилась в зловещий коридор. У каждого номера своя история, сотни историй, сотни жизней. Убедившись, что она одна, Рита вошла в первую комнату и, усевшись на пол, зарыдала. Она сама не поняла, что с ней происходит: боль, досада, обиды — что это? Она сидела, и слезы текли по ее здоровым розовым щекам. Она представила, что у нее могла быть другая жизнь. Жизнь, которую у нее отняли: муж, ребенок, тетя. Улыбки и праздники. Гости и дни рождения. Всего этого ее лишил Близар, лишь просто приказав подчиниться, свободную девушку сделав своей рабыней.
— Я не могу простить этого и не прощу. Я не одна, их сотни. Я слышу, как они просят о помощи. Я всегда их слышу, поэтому не хочу оставаться никогда одна. Мне кажется, что я виновата в этом, что не могла ничего сделать и не помогла. А ведь могла поступить так же, как Александр, отпустив одну девушку, и все. Она бы рассказала всем. Хотя кому, всем? Черт.
Она собралась с духом и встала с пола, обойдя всю комнату и запомнив раз и навсегда все ее детали, потом вышла прочь и направилась дальше. Обход длился около четырех часов. Потом она легла на кровать в комнате, где часто приходилось оставаться.
Рита проснулась от скрежета полов. Стеван, ворча, вошел и без остановки что-то говорил себе под нос.
— Говорю тебе — это плохая идея.
Она вышла к нему навстречу. Он стоял, держа в руках стерильные перчатки, спирт и бинты.
— Это плохая идея.
— Но мне это нужно! И ты все же пришел!
— Если ты хоть раз пискнешь, что тебе больно, мы прекратим. Ты поняла меня! Шрамов ей не хватает!
— Не будет там шрамов.
— Как же. Входила?
— Нет, туда хотела войти с тобой.
— Ну, пойдем. Ты готова?
Кивнув головой, она достала последний ключ из кармана.
— Ты же сказал, что Близар приказал все здесь очистить.
— Да, сказал.
— Но почему ты его ослушался?
— Эти стены мои, какой бы ужасной ни была их история, она моя. И я не собираюсь с ней расставаться по приказу этого болвана. Тем
