Рыкнув от удовольствия в сочные губы, опустил руку под воду, прижимая подрагивающий от нетерпения член к сладким губкам, требовавшим ласки, сочащимся соками желания, которые позволили легко проникнуть внутрь, раздвигая нежные стеночки.
Лина со стоном опустилась, держась за меня так крепко, будто падала в пропасть, и подрагивающие ресницы подтверждали мои догадки.
— Я люблю тебя, моя женщина-а-а, — проговорил ей в лицо, обхватывая его ладонями и притягивая ближе.
Опуская ее до упора на себя, ловил аромат яблок, которым сочилась ее кожа, туманя голову, покоряя, приручая, как верного пса к ее телу. Хотел качнуть бедрами, но Лина зашипела, тормозя мой порыв, и, глядя глаза в глаза, сама задвигалась сверху, погружая меня в отчаянную эйфорию.
— Я хочу сама, — подтвердила собственные действия и вновь повела бедрами, вырывая из моего горла рык.
Раскачивая воду в ванне, она брала меня все увереннее и жарче. Растекалась по моей груди на мгновения и вновь приходила в движение. Чувствуя приближающуюся сладкую агонию, повернул ее лицо в сторону и зашептал на ушко о том, как же сладко я мечтаю вылизать ее тело с головы до ног, о том, какая она красивая, как она желанна, и прочие нежности и пошлые глупости, от которых ее дыхание участилось еще сильнее.
Чувствовать, как она сжимается на мне, разрываясь в немом крике, было просто головокружительно. Уничтожающе.
Вместе с ее доверчивым поведением и взаимным желанием, честным и неприкрытым, кончил практически сразу же, с замиранием впитывая ее оргазм.
— Я хочу, чтобы так было всегда, — повернул ее лицо к себе и поцеловал по-животному страстно.
— Я сверху? — пряча остатки смущения, улыбнулась она.
— Чтобы ты, Лина. Ты, ты и только ты.
Закончив с мытьем и смыв с себя запах болот и следы любви, унес ее в постель, продолжая целовать и не чувствуя усталости. Изучил все ее тело, от розовых пяточек до кончиков волос, со звериным довольством слушая, как она смеется от щекотки или кошкой мурлычет от прикосновения моих губ, прижимающихся к самым сокровенным точкам на ее коже.
— Герд?
— Да-а?
— А когда мы…
— Ты хотела сказать, когда ТЫ станешь волчицей?
Девушка кивнула, прикусывая краешек припухших от поцелуев губ. Взглянул в окно, за которым светило ясное солнце, и, прикинув лунный цикл, ответил:
— Сегодня ночью. Если ты готова. Ты готова, Лина?
Моя женщина вместо ответа только обняла меня, прильнув к груди. Значит, сегодня.
Герд
Уже ночью нес Лину сквозь лес, не желая отпускать любимую женщину ни на секунду. Тьма укрывала густую чащу, но мне было светло, будто Лина освещала мне дорогу даже в самых непроходимых сумерках своей нежной улыбкой, чуть взволнованной перед предстоящим, но честной.
Сегодня она надела принесенное Сати платье из прозрачного шелка и тонких воздушных лент и, покружившись в нем, радостно улыбнулась, заметив, как загорелись мои глаза. Я горел рядом с ней. Огонь бродил под кожей при каждом взгляде, взрывая все новые и новые вспышки желания. Но я ждал того момента, когда она поймет волчью душу и то, как по-настоящему сильны могут быть чувства. И сейчас, унося ее до святыни Ворф-Тесну, торопливо шагал сквозь лес, не смея отвести от Лины глаза.
Алтарный камень безмолвно встретил нас в центре открытой поляны, окруженной факелами, зажечь которые позаботилась Сати, заранее отправившая сюда волков. Лунный свет сиянием укрывал поверхность алтаря, заставляя камень таинственно светиться, приветствуя гостей.
Я поднес свою женщину к нему и, осторожно опустив ее на поверхность, поднял глаза к небу, принося клятву о своей любви, о том, как Лина ждет своего зверя и как мой тоскует по своей половине.
— Как это будет? — тихо спросила Лина, не поднимаясь, а только чуть повернув голову в мою сторону.
— Как чудо, — ответил я, вынимая нож из-за пояса.
Камень требовал крови волка, который призывал в этот мир нового зверя, беря с него обещание о заботе и внимании к нежному, молодому волку.
Резко полоснув лезвием о ладонь, приложил расставленные пальцы к каменному стоку, пропитывая святыню своей кровью, своей силой, своей уверенностью. Лина только зажмурилась, примеряя на себя мою боль, и я улыбнулся от ее переживаний.
Моя смелая, храбрая волчица. Как же долго я тебя искал. Как долго мог бы ждать еще, если бы судьба не решила, что нам пора встретиться. Весь долгий путь к твоему сердцу я был уверен, что иначе и быть не могло. Вот и ты, наконец, поверила.
— Закрой глаза, любимая.
Набрав в грудь побольше воздуха, Лина послушно опустила веки, замирая в попытке расслабиться. Я смотрел сверху на ее идеальное тело, почти не сокрытое тонкой тканью, и завидовал сам себе. Лучшего и желать нельзя. О большем и боги не ведают.
Я ждал, пока луна поднимется в самый центр неба, осветив нас сверху своим серебряным светом, и камень запоет. Святыня не заставила нас долго ждать, начиная мерцать яркими искрами, превращающимися в сплошное полотно света. Он окутал Лину с головы до ног, клубясь волнами над хрупким телом, и, спустя томительные минуты, признал своей, туго оборачивая девушку в свое свечение.
Камень потух, свет исчез, а Лина, не открывая глаз, продолжала неподвижно лежать на камне, совершенно ослабнув.
— Давай, волчица, просыпайся, — запустил пальцы в пшеничные волосы, приподнимая бледное личико. — Луна сделала свой выбор.
Мучительно долго я ждал ее пробуждения, зависнув над своей женщиной и вглядываясь в ее лицо. Минута, две, три… Время замерло, окутывая все вокруг тревожной пеленой.
Страх пробирался к груди, сворачиваясь там холодной стальной змеей, но я верил луне и зверю, что нетерпеливо переставлял лапы, ожидая свою половинку.
— Ах!
Лина тяжело вздохнула и широко распахнула глаза, светившиеся звериным, желтым цветом. Зрачок при взгляде на меня растянулся, скрывая радужку, и замер, а мой зверь завыл, встречая белоснежную волчицу, которая застенчиво прятала нос в пушистом хвосте, будто игривая лисица.
— Герд…
Так было много в ее голосе, что я рассмеялся, облегченно гладя висок девушки шершавым пальцем. Она подрагивала, неотрывно глядя на меня, и ее губы дрожали от переполняющих чувств.
Да, волчица. Сейчас все остро, ярко, полно. Чувства захлестывают, как огромная волна в злом море, но ты привыкнешь. Будто слыша меня, она качнула головой в знак согласия и попыталась сесть, в чем я ей с охотой помог, вклиниваясь между разведенных, свисающих с края камня ног.
— Герд… — вновь на полустоне выдохнула она и длинными пальцами потрогала мое лицо, будто впервые увидев. — Герд, я так люблю тебя.
— Слава первому волку! — не скрывая своего счастья, воскликнул я. — Ты поняла.
