И тут слезы хлынули из глаз. Чувства, накопленные за все то время, что она сдерживала себя, разом высвободились и поглотили Локни. Слезы не останавливались.
Состояние Мамы, которую Сэм нес на спине, изменилось. Смотря вперед, он спросил:
Начавший было падать снег в мгновенье ока превратился в метель. Ветер бил в бок и заносил все тело белой крошкой, а ноги с каждым шагом проваливались по колено.
Через некоторое время после того, как они покинули лабораторию Мамы, пейзаж изменился. Исчезла равнина, все превратилось в сплошные холмы с крутыми склонами. Чуть дальше вся земля оказалась засыпанной снегом.
Температура резко упала, идти стало сложнее из-за камней и снега. Он уже долго шел, но расстояние до Горного узла никак не уменьшалось. Форма была утепленная, он переобулся в зимние ботинки, но холод безжалостно пробирал все тело до костей. Сэм уже не чувствовал пальца, с которого давно сошел ноготь. Если так пойдет и дальше, то можно заработать обморожение.
Но больше этого его беспокоило состояние Мамы. Когда они отправились из лаборатории, она начала рассказывать о Локни и дочери – сама захотела, он вопросов не задавал, – но потом умолкла.
Может быть, она задремала из-за холода или ее покидают жизненные силы. Или же все-таки предчувствие Сэма не обмануло? Он прокручивал в голове возможные догадки: «Наверное, даже в такую метель ее дыхание не превращается в пар». К счастью, Сэм не мог повернуть сейчас голову и убедиться в этом.
Ему показалось, что неожиданно тело Мамы стало легче.
– Все хорошо, Сэм. – Ее голос был тихим, но не измученным. – Мне кажется, что я слышала голос Локни.
Горный узел находился сразу за перевалом.
– Сэм, Локни стала ближе. Благодаря тебе.
Сэм не услышал ее. Метель разыгралась сильнее и унесла слова Мамы.
– Прости. Прости меня, Локни.
Горный узел
Молинген приближалась. Старшая сестра, которую она так любила и так ненавидела.
Берега обеих сестер теперь резонировали, и связь между ними восстановилась.
Как на панорамном снимке, одновременно появились несколько сцен: потолок в больничной палате обвалился, Молинген осталась под завалами; живот сдавлен, поэтому ее… их дочь умерла, еще не родившись; Молинген, спасенная, но заточенная в своей лаборатории, пыталась всеми способами связаться с ней («Сестренка, у меня было то же самое. Я хотела поговорить с тобой, но не могла достучаться»).
«Верни мою дочь!»
Доставлено было только это сообщение. До сестры дошло только сообщение, полное злобы.
«Мама не могла уйти из лаборатории, но все равно попыталась исправить “Кьюпид”. Чтобы встретиться со мной, она придумала, как расстаться с ребенком, и сделала это. Сама перерезˆала пуповину, использовав кровь Сэма. Несколько раз пыталась, но у нее не получалось. Сэм обрезал пуповину за нее, и сестра, которую Сэм несет на спине, уже скоро будет тут».
– Точно. («Действительно!»)
– Нам ведь никто не препятствовал! («Мы связаны одним Берегом, но просто ошиблись входами и разминулись».)
Локни побежала. Она выскочила из комнаты, пронеслась по подземному коридору, направляясь к распределительному центру «Бриджес». Лифт поднимался на надземный этаж бесконечно долго, и она буквально вылетела из него, как только открылись двери.
Рядом со включенной стойкой терминала стоял курьер. Снег, лежавший на голове и плечах, теперь растаял и превратился в лужу на полу. Сэм Портер Бриджес принес сестру… Молинген, Маму.
– Молинген! Сестричка! («Локни, наконец-то мы встретились!»)
Подбежали остальные сотрудники с носилками, Сэм положил на них Молинген. С закрытыми глазами, завернутая в мешок для транспортировки, она напоминала личинку. На ее губах играла едва заметная, тихая улыбка.
– Прости, сестричка.
Локни коснулась лбом лба сестры. Из левого глаза Молинген потекла черная слеза; точно такая же выкатилась из правого глаза Локни.
– Прости меня, сестра! («Локни, извини, что я не смогла все объяснить».)
Локни обняла Молинген, а та достала игрушку из катушки для ниток, взяла ее в дрожащую руку и показала Локни. Эту игрушку Локни отправила Молинген еще тогда, когда связь между ними не оборвалась.
– Прости меня. Я не смогла сберечь твоего ребенка. («Сестричка, не переживай, не нужно извиняться».)
Локни вытерла лицо, перепачканное черными слезами, и обхватила руки Молинген. Та умиротворенно посмотрела на сестру и перевела взгляд на Сэма. Он протянул Локни посылку, которую принес.
– Прошу тебя, исправь «Кьюпид». – Молинген уже не хватало дыхания («Сестричка, не нужно больше говорить»). – Нужна ты. Только ты сможешь. Мне не удалось спасти ребенка, но так мы сможем спасти наш мир. Локни, я люблю тебя («Я тоже тебя очень сильно люблю»).
Молинген испустила последний вздох. Ее веки спокойно закрылись. Игрушка выпала из ее руки и со стуком покатилась прямо к ногам Локни. Сэму послышался смех двух сестер, наблюдавших за этим.
Молинген освободилась от этого мира.
* * *
Сэм был в комнате отдыха, когда получил от Локни сообщение, что она уже исправила «Кьюпид». Он удивился, что так быстро, – прошло всего несколько часов с момента прибытия в Горный узел.
Он зашел в комнату Локни, бывшую одновременно лабораторией. Его встретила Локни, которая в отличие от Мамы, носившей белую майку и штаны карго, была одета в иссиня-черную накидку с капюшоном, скрывавшую тело до пят. На простой кровати у стены лежало тело Мамы. Ее лицо сияло спокойствием, будто она вот-вот проснется.
Локни взяла «Кьюпид» в руки и подняла вверх, словно преподнося Маме.
– Я исправила «Кьюпид», как ты хотела. – Она разговаривала не с Сэмом, а с Мамой. – Не волнуйся, этот «Кьюпид» может контролировать уровень хиралия.
Затем Локни посмотрела на Сэма.
– Не можешь поверить, что я так быстро его исправила? Аппаратное обеспечение была исправлено в соответствии с той конфигурацией, которую мы с сестрой разработали ранее. Хорошо, что сейчас мне пришлось только проверить тот код и скомпилировать его.
Сэм взял новый «Кьюпид» и надел его на шею. Эти близнецы хоть и разминулись, но все равно смотрели в одном направлении и двигались в одно место.
– Когда все произошло, сестра умерла под завалами вместе с младенцем в утробе. Ее душа Ка уже давно ушла в мир мертвых и соединялась через физическое тело и умершую дочь, оставшихся здесь.
Локни наклонилась и погладила Маму по щеке.
– Сестра, наверное, знала об этом. – Она посмотрела на Сэма, словно ожидая подтверждения своих слов. – Она ведь не надевала браслет, который записывает все биологические показатели, так? Хотя это было ее любимое устройство, которое она создала своими же руками.
