— Мог и не знать.
— Тогда он точно на меня должен выйти, он будет дальшеменя шантажировать, ему от меня кое‑что нужно, по телефону долгообъяснять, ты уж поверь. И если мы его сейчас не поймаем, то потом уже никогдамне его не у щучить.
— Так, тогда мы оборудуем твой телефон устройствомгромкой связи и возможностью записи разговоров на магнитофон. Я сейчас пришлютебе с кем‑нибудь из ребят хороший аппарат. Сажать в твоей квартирепостоянный пост нет смысла, но, как только он позвонит, связывайся со мной поконтактному телефону и ни в коем случае не предпринимай никаких самостоятельныхпопыток его поймать — черт знает, что у него на уме!
— Хорошо, — ответил Кирилл, — вы —профессионалы, вам и карты в руки.
Погуляли мы здорово, разошлись часа в два ночи. После меняуже пришел в нашу компанию один непьющий человек, Славик, он и развозил насвсех домой на машине. Алена предлагала мне ночевать у них, но я вспомнилаКирилла и не осталась. Вообще от разговора с ним у меня остался какой‑тонеприятный осадок. Наверное, надо собраться с духом, отбросить все личное ипоговорить с ним по‑хорошему, откровенно. Ведь все это очень серьезно,ребенок у меня черт‑те где, не могут же они жить там всю зиму! Противныймонотонный голос перестал мне звонить, но это не значит, что он оставил меня впокое. И есть ли новости про убийство Жени и Валентины, Кирилл должен знать, онведь часто бывает у Марии Михайловны, да и самого его вызывали как человека,близкого к семье. Так, убедив себя, что мне просто необходимо еще развстретиться с Кириллом, я заснула.
Не знаю, что повлияло, алкоголь или выкуренные сигареты,спала я хоть и крепко, но с кошмарами, и проснулась среди ночи от собственногокрика. Я села, включила настольную лампу и попыталась вспомнить свой сон.Говорят, если хочешь запомнить свой сон, надо обязательно его кому‑нибудьрассказать. К сожалению, я свой сон могла рассказать только Аськиномуигрушечному медведю, наутро от него было бы мало толку.
Итак, мне снился опять тот же подъезд на улице Некрасова,обшарпанная лестница, скульптура ангела в нише над окном, вот дверь. Я толкаюдверь и вхожу. Язычок замка утоплен, дверь мягко закрывается за мной. Вквартире беспорядок, я осторожно вхожу в комнату, замечаю краем глаза на стулев прихожей свою сумочку. Мне бы схватить ее и уйти, но какое‑тоболезненное любопытство гонит меня в комнату. В комнате прямо напротив дверисидит привязанный к креслу человек. Это Вадим. Хоть лицо его искажено гримасойболи, его можно узнать. Ошеломленная, я останавливаюсь на пороге и вглядываюсьв его застывшее лицо. Вдруг мне кажется, что он еще жив, что ему можно помочь,я делаю шаг к креслу, спотыкаюсь обо что‑то и с размаху лечу вперед.Чтобы не упасть, я вынуждена ухватиться за кресло, мое лицо оказывается вровеньс лицом Вадима, и тут я вижу маленькую аккуратную дырочку у него на лбу. Японимаю, что Вадим явно и безнадежно мертв. Именно в этот момент меня исфотографировали, потому что через две минуты я отскочила от кресла и больше кнему не подходила. Я кинулась к двери, нашла в прихожей свою сумочку, а дальшекто‑то стукнул меня больно чем‑то по затылку, и я потеряласознание. Не память, а сознание.
— Это не сон, — сказала я медведю, — теперь явспомнила, все так и было на самом деле.
Не знаю, может быть, повлияло количество выпитого, но ятеперь точно помню, что, когда пришла в квартиру Вадима, он был уже мертв.
— Понимаешь, Кирилл, это значительно меняетдело. — Я внимательно посмотрела на медведя.
Его подарили Аське Галка с Серегой на прошлый день рождения.Медведь был большой, светло‑бежевый, в клетчатых штанишках. Аське медведьочень нравился, но мы никак не могли подобрать ему имя. А сейчас, мне кажется,я нашла подходящий вариант — по‑моему, медведю очень понравилось имяКирилл. Я почесала его за ухом и щелкнула по носу.
— Так вот, завтра прямо с утра я пойду к твоему тезке искажу ему, что если он мне не расскажет немедленно и подробно, чем онзанимается, то я иду в милицию и полностью раскалываюсь. Вадима я не убивала, ана детальное мне плевать. Пускай они защищают меня и моего ребенка, им, в концеконцов, за это деньги платят.
С этими мыслями я заснула, выгнав медведя с дивана, теперьмне почему‑то показалось неприличным спать с ним в одной постели.
Я встала очень рано, по звонку будильника, привела себя впорядок, надела черный свитер и брюки, потому что на улице было пасмурно иветрено, утепленную куртку, чтобы не застудить шею, и отправилась прямо кКириллу, собранная и решительная. Однако дома его не оказалось, во всякомслучае, на звонок мне никто не открыл. Спит он или дома не ночует? Я грохнула вдверь кулаком.
— А он уже ушел! — ехидно высказалась выходящая изпарадной нахалка лет двенадцати с ранцем.
Похоже, в этом доме, как в деревне, от людей ничего нескроешь. Куда его понесло в такую рань, ведь еще только полдевятого! То целымиднями дома, то с утра пораньше куда‑то усвистал. Странный тип!
Я вышла на Зверинскую и посмотрела по сторонам. Вдалеке узоопарка мелькнул черный пушистый хвост. Что‑то знакомое, да это жеЦезарь собственной персоной! Его роскошная шуба и меланхолический вид. А рядомс ним, конечно, Кирилл. Я уже хотела было ускорить шаг и окликнуть Кирилла, каквдруг заметила, как чуть поодаль, примерно между мной и Кириллом, по улице идетмаленький старичок, естественно Карамазов, кому же еще и быть. Как только я идук Кириллу, так он тут как тут. Однако Карамазов вел себя как‑то странно.Кирилла и Цезаря он, конечно, видел, но не подходил к ним, держался поодаль идаже делал все, чтобы Кирилл его не заметил. Со стороны не было заметно, чтоКарамазов за ними следит, но я‑то шла сзади и видела, как он замедляетшаг и даже один раз спрятался за водосточную трубу, когда Кирилл случайнообернулся. Неужели этот охламон Цезарь не чувствует слежки, ведь он хорошознает Карамазова! Куда там, выступает медленно с выражением глубочайшегопрезрения на морде. Правда, морду я его не видела, но не сомневалась, что этотак. На Кронверкском Кирилл потянул Цезаря к дому Марии Михайловны, а язаколебалась. Если сейчас побежать за Кириллом, то увидит Карамазов, мне почему‑тоэтого не хотелось. С другой стороны, зачем он следит за ними? Я быстро обогнуладом, забежала вперед и выскочила на улицу прямо перед Карамазовым. Мыстолкнулись с ним нос к носу, и это было для него так неожиданно, что он еле‑елеуспел придать своему лицу приветливое выражение, а до этого выражение у негобыло озабоченное.
— Здравствуйте, милая Танечка! — громкообрадовался Карамазов. — Какими судьбами в наш район?
— Да вот, искала Кирилла, думала, что он с собакойгуляет, да не нашла. А вы его не видели?
— Нет, сегодня не встречал, уж простите, —поспешно ответил Карамазов.
Врет и не краснеет! Но только зачем ему это нужно? Япосмотрела на него повнимательнее и вдруг увидела его другими глазами, какбудто его осветил яркий беспощадный свет. Он был весь не такой, каким хотелказаться, он весь был насквозь фальшивый. Он старался выглядеть беспомощнымглубоким стариком, однако я не раз замечала, как легко и быстро он ходит, каксвободно двигается. Его старомодные обороты речи производили впечатлениетеатральных реплик. Они звучали искусственно, как сценические монологи старыхактеров, воспитанных по системе Станиславского.
