Металлическое звяканье в соседнем помещении затихло, ноТолик все не появлялся. Макс удивленно посмотрел на дверь и окликнул своегозамешкавшегося подручного:
— Ты что там застрял? Тебя только за смертью посылать!
В ответ из-за двери донеслось нечленораздельное мычание.
Макс сделал несколько шагов в направлении двери, но вдругнастороженно замер, вытащил небольшой блестящий пистолет и оглянулся на меня,удивленно пробормотав:
— Это еще что за фокусы?
Поскольку я понимала не больше, чем он, и ничего неответила, Макс крадучись двинулся в прежнем направлении, держа перед собой ввытянутой руке пистолет.
Я по вполне понятной причине взволнованно наблюдала запроисходящим, хотя ничего не понимала. Правда, жизненный опыт подсказывал мне,что неожиданности редко бывают приятными, но в моем нынешнем положении любыеизменения могли быть только к лучшему.
Макс застыл перед самой дверью, внимательно прислушиваясь, иуже собрался шагнуть в соседнюю комнату, как вдруг в подвале погас свет.
Воцарилась полная, кромешная темнота, в которой раздавалисьзвуки ударов, негромкие выкрики. Затем прогремел выстрел, и все затихло.
Я сидела в своем кресле ни жива ни мертва и боялась дышать.
Только теперь я поняла, что такое настоящая, полная тьма, вкоторой действительно ни зги не видно. По сравнению с ней темная осенняя ночь вгустом лесу, где я оказалась когда-то в далеком детстве, была едва ли не белойночью. Там были тусклые светящиеся гнилушки, просветы между деревьями, тампостепенно привыкшие к темноте глаза могли хоть что-то различить, здесь жетемнота была полной, глухой, непроницаемой, как будто мои глаза завязалиплотной бархатной повязкой.
И вдруг я почувствовала в этой темноте какое-то движение.
Может быть, тьма, лишив меня зрения, обострила все остальныечувства, может быть, я кожей ощутила легкое колебание воздуха, только я безсомнения поняла, что рядом со мной кто-то есть.
Казалось, я уже не могу сильнее испугаться, но теперешнийстрах превзошел все прежние. Если раньше я боялась вполне конкретных вещей —боялась жестокости Макса, боялась пытки, боялась смерти, то сейчас меня посетилдревний, первобытный мистический ужас перед чем-то неизвестным, не имеющимимени и конкретного образа.
Так, наверное, первобытный человек, робко жавшийся к своемукостру, в ужасе следил за светящимися глазами, глядящими на него из темноты, заогромными тенями, крадущимися.на границе света и тени, прислушивался к тяжелыммягким шагам древних хищников…
Неизвестный приблизился ко мне; вжавшись в спинку кресла, япочувствовала его легкое прикосновение.
Щелкнула застежка, заскрипел плотный кожаный ремень, инеожиданно я почувствовала, что левая рука свободна. Через секунду точно так жеосвободилась правая рука.
Я неподвижно сидела, боясь поверить происходящему, боясьпошевелиться, боясь издать хоть какой-то звук.
И тот, кто был в темноте рядом со мной, тоже не издавал низвука.
Больше того, я уже не была уверена, что рядом со мной кто-тоесть, темнота стала глухой и безжизненной.
Секунды шли за секундами, в темноте ничего не происходило.Мне казалось, что я бесконечно долго нахожусь в этой густой, плотной, вязкойтьме, хотя на самом деле вряд ли прошло больше минуты, и вдруг вспыхнул свет.
Загорелась тусклая лампа аварийного освещения, но послеполного мрака она показалась такой яркой, что в первое мгновение у менязаболели глаза.
Я огляделась. Сначала показалось, что в подвале никого нет,но потом я увидела на цементном полу возле низкой двери распростертое телоМакса.
Как бы там ни было, мне нужно было воспользоваться моментоми попытаться вернуть себе свободу.
Руки мои были свободны, и отстегнуть ремни на ногах непредставило труда.
Я встала, но едва удержалась на ногах: кровообращение,затрудненное тугими ремнями, не сразу восстановилось.
Справившись со своей слабостью, я направилась к той двери,за которой пропал охранник Толик — что-то подсказывало мне, что именно там ясмогу найти путь на свободу.
Проходя мимо Макса, я наклонилась и вгляделась в него.
Лицо этого психопата было бледным, на скуле набухалздоровенный кровоподтек, но он был жив — грудная клетка слегка приподнималась вритме неровного дыхания. Словно почувствовав мой взгляд, Макс издал болезненныйстон.
— Ничего, ты живучий! Как-нибудь самвыкарабкаешься! — мстительно прошептала я и прошла в соседнюю комнату.
Комната была куда меньше первой, но обстановка ее была болееразнообразной. Возле одной стены стояла низкая медицинская кушетка, возледругой — металлический шкафчик с застекленными дверцами, посреди комнаты —небольшой квадратный столик. На этом столе находился никелированный поднос снабором медицинских инструментов самого устрашающего вида — какие-то щипцы,клещи, скальпели и пилки.
Подумав, что вся эта садистская техника была предназначенамне, я невольно вздрогнула.
Обойдя стол, я увидела на полу скорченное тело охранника.
Судя по изредка раздающимся глухим стонам, он тоже был жив,но, как и Макс, без сознания.
Я обошла Толика и сбоку от шкафа с медицинскимиинструментами увидела в стене квадратное темное отверстие. Рядом с ним на полулежала отвинченная решетка.
Должно быть, это отдушина вентиляционного канала, черезкоторую в подвал проник мой неизвестный избавитель, который разделался с Максоми его подручным и освободил в темноте мои руки, тот, кого я так испугалась… Какчасто мы не знаем сами, что для нас хорошо и что плохо, что грозит опасностью ичто приносит нам спасение!
Отвинченная решетка — как бы его послание, намек на то, чтотаким путем я могу выбраться на свободу.
Конечно, на этом пути меня могли поджидать любые опасности,любые неожиданности, но в моем положении не приходилось привередничать, неприходилось выбирать, да и не из чего.
Я встала на четвереньки и скользнула в темный лаз.
Внутри вентиляционного канала было тесно, едва можно былоползти, упираясь в стенки желоба локтями и коленями. Конечно, там было темно ипыльно, и по тихому шороху и едва слышному перестуку маленьких лап я поняла,что в непосредственной близости обитают крысы. Как и всякая нормальная женщина,я не выношу крыс, просто панически боюсь их, но в теперешней ситуации нельзябыло позволить себе даже таких естественных женских эмоций… К счастью, менявыручала темнота, благодаря которой я хотя бы не видела серых созданий и могладелать вид, что никого рядом со мной нет, а все эти звуки — просто плод моеговоображения…
Однако когда я задела в темноте что-то живое и оно пискнулои умчалось вперед, я едва не умерла от страха и омерзения.
