Поперечина накренилась на одну сторону, чуть не качнув его на одну из поперечин. Подарга, летевшая над другими, отдала приказ. Орлицы подтянули канаты вверх или выпустили еще отрезок, чтобы восстановить равновесие. Через несколько секунд поперечины были на правильном уровне.
На земле этот план был неосуществивым. Птицы размером с орлицу, вероятно, не могли бы подняться в воздух, не спланировав с высокого утеса. Даже тогда их полет был бы очень медленным, может быть слишком медленным, чтобы удержаться от потери скорости или не спикировать обратно на землю. Однако Господь дал орлицам мускулы с силой, соответ— ствовавшей их весу.
Они поднимались все выше и выше.
Бледные стены монолита в миле от них мерцали в лунном свете. Вольф вцепился в ремни своей люльки и посмотрел на других. Хрисенда и Кикаха помахали ему в ответ, а Абиру остался неподвижен. Разбитые и распрос— тертые обломки башни Радаманта стали меньше. Никаких воронов не прилетело поразиться увиденному и взмыть вверх предупредить Господа. Те орлицы которые не служили носительницами, широко развернулись, чтобы предотвратить такую возможность. Воздух был заполнен армадой, биение их крыльев громко барабанило по ушам Вольфа, настолько громко, что он не мог себе представить, что этот шум не разносится на много миль.
Пришло время, когда перед ним развернулась охватываемая одним взглядом эта сторона опустошенной Атлантиды.
Затем появилась грань и часть яруса ниже ее. Дракландия стала видимой как огромный полудиск. Тянулись часы. Появилась масса Индеи, выросла и вдруг была обрублена на грани.
Сад Океаниса, настолько ниже Америнден и такой узкий, увидеть было нельзя.
Теперь и луна и солнце стали видны из-за сравнительной узости монолита. Тем не менее, орлицы и их ноша все еще оставались в темноте, в тени Идаквиззрхруза. Это продлится недолго. Скоро эта сторона окажется под полным пыланием дневного света. Любые вороны смогут увидеть их за много миль.
Эскадра однако подлетела поближе к монолиту, так что всякому на вершине надо будет находиться на краю, чтобы заметить их.
Наконец, после свыше четырех часов, как раз когда их коснулось солнце, они оказались на уровне вершины.
Рядом с ними находился Сад Господа, место пламенеющей красоты. За ним поднимались башни, минареты, арочные контрформы и паутина архитек— туры дворца Господа. Он воспарял на двести футов и занимал по словам Кикахи, больше ста акров.
У них не было времени оценить это чудо, потому что вороны в саду подняли крик. Сотни пташек подарги уже налетели на них и убивали их, другие летели к многочисленным окнам, чтобы ворваться и отыскать Господа.
Вольф увидел, что многие попали внутрь прежде, чем успели активиро— ваться ловушки Господа. Вскоре после этого те, кто пытались пролезть через отверстия, исчезли в ударе грома и вспышке молнии. Обугленные до костей они падали с карнизов на землю вниз или на крыши или контрфорсы.
Человеческие существа и обезьяны опустились на землю как раз перед ромбовидной дверью из выложенного рубинами розового камня. Орлицы отпустили канаты и собрались около Подарги ждать ее приказаний.
Вольф отвязал канаты от металлических колец на поперечинах. Затем он поднял поперечину над головой. Добежав до точки всего в нескольких футах от ромбовидного дверного проема, он бросил в него стальной крест. Одна штанга прошла через вход, две перпендикулярные ей зацепились за дверные косяки.
Пламя взрывалось вновь и вновь.
Гром оглушил его. На него выпрыгивали языки опалявшего напряжения. Вдруг из дворца повалил дым и молния пропала.
Разрушающее устройство либо сгорело, либо временно разрядилось.
Вольф бросил взгляд по сторонам.
Другие входы тоже изрыгали вспышки пламени или же их защита сгорела. Орлицы взяли много поперечин и бросили их под углом в окна наверху. Вольф перепрыгнул через добела раскаленную жидкость, оставшуюся от его поперечины, и проскочил за дверь. Хрисенда и Кикаха присоединились к нему с другого входа. За Кикахой ввалилась орда гигантских обезьян. Все держали в руках мечи или боевые топоры.
— Они возвращаются к тебе? — спросил Кикаха.
Вольф кивнул.
— Не все, но я надеюсь достаточно. А где Абиру?
— Подарга и пара обезьян не сводят с него глаз. Он может попробо— вать что-нибудь для собственных целей.
С Вольфом во главе они шли по коридору, стены которого были разрисо— ваны фресками, которые привели бы в восторг и благоговейный ужас самых критичных землян. В противоположном конце находились низкие ворота из тонкой и сложной ажурной сетки из мерцавшего голубоватого металла. Они проследовали к воротам, но остановились, когда над ними пронесся летевший, спасая жизнь ворон. За ним гналась орлица.
Ворон пролетел над воротами и, сделав это, налетел с разгону на невидимый экран. Внезапно ворон стал россыпью тонких срезов из мяса костей и перьев. Преследовавшая его орлица пронзительно закричала, увидев это, и попыталась остановить свой полет, но было слишком поздно. Ее тоже разрезало на полосы.
Вольф потянул к себе левую секцию ворот вместо того, чтобы толкнуть их, как естественно было бы поступить.
— Теперь они должны быть о'кей, — сказал он. — Но я рад, что ворон первым активизировал экран. Я этого не вспомнил.
Он все же ткнул вперед мечом для проверки, а затем к нему вернулось воспоминание, что эту ловушку активировала только живая материя.
Оставалось только довериться тому, что он смог вспомнить правильно. Он прошел вперед, не почувствовав ничего, кроме воздуха, а другие последовали за ним.
— Господь окопался в центре дворца, там где находится главный пульт управления обороной, — сказал он. — Часть обороны автоматическая, но другой он может управлять сам, то есть, если он выяснил, как ею управлять, а у него, конечно, было достаточно времени на ознакомление.
Они протопали через милю коридоров и комнат, каждая из которых могла бы на много дней задержать любого, обладавшего чувством прекрасного. Время от времени грохот или вопль объявляли о спущенной где-то во дворце ловушке.
Дюжину раз Вольф останавливал их.
Некоторое время он стоял, нахмурясь, пока вдруг не улыбнулся. Затем он сдвигал картину под каким-нибудь углом или касался какого-то места на фресках: глаза нарисованного человека, рога буйвола в сцене индейских равнин, рукоятки меча в ножнах рыцаря на панораме Тевтонии, а затем шел вперед.
Наконец он вызвал орлицу.
— Приведи Подаргу и остальных, — проинструктировал он. — Им нет больше смысла жертвовать собой. Я покажу дорогу.
Кикахе же он сказал:
— Чувство «дежа ву» с каждой минутой становится все сильнее. Но я не помню всего, только определенные детали.
