Разве… что немного больно. Но разве может капля боли затмить самое бездонное счастье?
Регьярд
Ночью, когда Вилия безмятежно спала в моих объятиях, я тихо встал. Шел конец лета, а в это время ночи в горах становятся довольно прохладными, поэтому путь мой лежал в направлении очага. Надо было развести огонь. Мне вполне привычны холодные ночи, но свою женщину стоило бы беречь. Вилия проделала ко мне такой трудный путь.
А еще я смел надеяться на то, что духи все же простили меня.
Так я размышлял, пока не почувствовал чье-то присутствие у хижины, где мы находились с Вилией. Так оно и было ‒ у самых дверей стоял огромный ирбис, его светлая шерсть отливала серебром в отблесках полной луны, а глаза горели синим пламенем.
‒ Приветствую тебя, Прародительница Тенхай! ‒ склонился перед одним из Великих Хранителей Гримхайла. ‒ Ты пришла простить или покарать меня?
‒ Пришла посмотреть на тебя, сын Великих гор Регьярд, ‒ ирбис только шагнул в тень и сразу обернулся старой женщиной с серебристыми косами и смуглой выдубленной кожей. ‒ Узнать, смог ли ты разгадать мое послание?
‒ Вилия ‒ в награду за то, чтобы изгнать с земель Гримхайла чужаков.
‒ И это тоже, ‒ усмехнулась праматерь, ‒ ещё ты больше никогда не должен забывать своих клятв, владетель. И женщина, данная тебе в награду, будет твоим талисманом и напоминанием о моих словах.
‒ Благодарю тебя, Тенхай! ‒ я склонился к самой земле. ‒ За твое милостивое великодушие к тому, кто осмелился пойти против воли Великих Храниетей.
‒ Не меня благодари… ее, ‒ Прародительница кивнула в сторону хижины, ‒ это ее страдание призвало меня, ведь и она мое дитя, как и ты, и те несчастные в селении, которых ты обрек на страдания.
‒ Мне нет прощения! Я готов понести наказание… но молю, не забирай у меня Вилию.
‒ Самый смелый и сильный мой сын боится? ‒ лёгкий ночной ветер развевал выбившиеся из кос волосы Тенхай, как растрёпанные на пиках гор облака.
‒ Ты знаешь, проматерь, мне не страшны ни смерть, ни холод, ни голод, ни боль. Ничего. Но Вилия ‒ мое сокровище, моя радость. И да, я боюсь потерять именно ее.
‒ А, если она предаст тебя, как когда-то предала сестра? ‒ её слова, как будто бы, тихое заплутавшее эхо. Мое сердце сжалось от боли, но отступать ‒ не в моих правилах.
‒ Что ж, если такое случится, то так тому и быть, ‒ произносить это было больно, ‒ Я простил Оши, прощу и её и… отпущу.
Надтреснутый смех Тенхай, словно скрип сломанных веток, разрезал миролюбивую тишину ночи.
‒ Хорошо! ‒ довольно произнесла старуха. ‒ Но ты должен будешь сам отпустить Вилию сейчас.
Эти слова разбили мне сердце. На мой мучительно-немой вопрос ‒ «зачем», Тенхай ответила:
‒ Это испытание последнее, для тебя и неё.
‒ Дай хотя бы ей всё объяснить…
‒ Не будь столь сентиментален, Регьярд. Скоро сюда придет враг, очень скоро. И не меч несет угрозу тебе и твоему народу. Но ты должен сам сделать свой выбор! Только помни, согласишься с условиями врага ‒ потеряешь себя и Вилию, откажешь ‒ возможно потеряешь жизнь. Но выбор за тобой, сделай его правильно.
‒ А что будет с Вилией? Если я погибну, что будет с ней?!
‒ Это уже станет её выбором. Иди. Больше я не скажу ни слова!
Вот так!
Нанести удар не ожидающей этого Вилии. Все же духи выставили свою цену, придется её заплатить сполна.
В лагере меня ждал Магор. Он вышел мне навстречу, но увидев меня, не стал ничего спрашивать. Казалось, старик всё понял без слов, в конце концов, это он несколько дней к ряду возносил духам гор свои песнопения. Что-то же ему должны были ответить.
‒ Я знаю, что ты нашел то, что потерял, а теперь вынужден был отказаться от всего добровольно.
‒ Не начинай… Магор, ‒ все еще больно было говорить о произошедшем, ‒ в лесу, во время слежки за бандой северян, я встретил Вилию...
‒ И оставил её по велению Хранителей, ‒ грустно закончил волхв.
У меня не находилось слов, чтобы возразить или подтвердить слова волхва. В груди появилась сплошная кровоточащая рана, вместо сердца.
‒ Твоя женщина всё поймет, если она разумна.
Но не вот так же оставлять её надо было! Да и поймет ли она? Ведь я взял самое ценное, что было у неё, и как Вилия теперь отнесется к моему побегу ‒ не известно. Но Тенхай знала, как ударить больнее, что ж она в своем праве. Сокола можно усмирить, только отрезав ему крылья. Мне только остается смириться и пройти испытание.
‒ Эта девушка сейчас принадлежит миру духов, а не миру людей. Ей тоже необходимо сделать свой выбор. Дай ей это сделать, не зависимо от тебя. И, если вы встретитесь вновь, значит так тому и быть, владетель. Я, в любом случае, на твоей стороне. ‒ старик доброжелательно смотрел на меня снизу-вверх, навалившись всем телом на свою сучковатую клюку.
‒ Спасибо, Магор! ‒ моя благодарность была искренней. Этот человек добровольно ушел в изгнание и нашел меня. Всему обучил и вернул в Гримхайл владетелем. Именно ему я обязан тем, что имею и кем стал.
Еще Кристоф…
Ему я отправил послание сразу же, как расправился с бандой. Он уже должен знать о наступлении армии северян. А самих северян будет ждать сюрприз, думаю, им будет приятно.
Сейчас же по селению сновали недовольные и нервные подчиненные Унбара. Они явно чувствовали, что что-то меняется, но не знали, как себя вести. Можно было предложить им отправиться на воссоединение со своими соотечественниками, но тогда существовал риск того, что они предупредят своих о нашей подготовке к сражению.
Подумав над происходящим, решил переговорить со смотрителем, заодно и проведать его самого. В жилище, где остановился, Унбар меня ждал сюрприз ‒ вокруг юноши суетилась, не кто иная, как сама Кира, похоже ‒ есть новости от Кристофа и, видимо, весьма серьезные, раз он доверился только своей сестре.
Завидев меня, девушка отправила своих помощниц вон. Мы обменялись приветствиями.
‒ Как он? ‒ спросил, глядя на спящего бледного смотрителя.
‒ Не очень хорошо, ‒ хмуро ответила Кира, ‒ в рану попала инфекция, придется лечить его огнем.
‒ Пока не нужно огня.
‒ Но, если он умрет, то…
Я прервал её тираду одним взмахом руки.
‒ Не умрет, он крепкий мужчина. Воин. Тем более, кто сказал, что он переживет лечение огнем? Скоро здесь будут его соотечественники, которые идут сюда войной именно из-за нападения на Унбара. Смотритель нужен нам живым.
