Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
– Из живых меня видят во всем городе только двое. Она, – я кивнула на Дару, – и вы. Для остальных я невидима и неслышима.
– Странно. Я то вижу тебя четко, а то ты вдруг расплываешься и становишься полупрозрачной, но в следующий миг опять совсем как нормальная. Прости, можно дотронуться?
Я подошла и взяла его за руку.
– Теплая, – задумчиво сказал он. – А она была холодной. И молчала все время. Только смотрела. Я спрашивал, умолял сказать хоть слово. Дать намек, где ее искать, а она только смотрела на меня полными слез глазами и молчала.
Я с трудом могла сейчас смотреть на его лицо. Пламя боли и гнева в зрачках было таким сильным, что, казалось, могло сжечь меня полностью, открой я сейчас свой разум этому взгляду.
Александр опять помотал головой. Слипшиеся в сосульки черные волосы перед глазами при этом качнулись из стороны в сторону.
– Ну а меня-то вы почему за маньяка приняли?
Мы переглянулись с Дарой и, не сговариваясь, кивнули друг другу.
– У нас есть свидетель. Еще один призрак. Мальчик. Он все ждет маму тут, в городе, на перекрестке. От него мало чего можно добиться, ведь вспоминать то, что с ним сделали, он не может, но кое-что я из него вытащила. Преступник похитил его на большой черной машине с тонированными стеклами. Это гладковыбритый мужчина средних лет в костюме и с дорогими золотыми часами на правой руке. Вы подходите почти под все приметы. К тому же вы приезжали в Доброту и общались там из окна автомобиля с мальчиком, который вот только что пропал. Что мы еще могли подумать?
Александр закатал правый рукав и показал, что часов у него нет. Так же как и на левой руке. Да и гладковыбритым его тоже тяжело было назвать – из-за недельной щетины.
– Так это его похитили? Помню этого пацана, да. А с тем вашим мальчиком-призраком можно поговорить?
– Конечно. Только на многое не надейтесь. Вы взрослый. Он и мне-то с огромным трудом хоть немного рассказал.
Мы провели следователя на нужный перекресток. Мальчишка опять сидел на бордюре, но Александр его не увидел, как ни старался.
– Не понимаю, – бормотал он, – почему я могу общаться с тобой, но не с ним?
– Может, потому, что я девочка, как ваша дочь? – предположила я.
Мы попробовали поговорить с призраком через меня или Дару, но тот наотрез отказался общаться при следователе. Сидел, смотрел букой и молчал. Только когда Дара в лоб спросила его, так до конца и не избавившись от своих подозрений, не тот ли это мужчина, что посадил его в машину, мальчик, насупившись, помотал головой.
Мы прошли немного по улице и сели на скамейку в парке.
– А остальных детей… ну в других городах, так и не нашли? – спросила Дара.
– Только в одном еще. Когда по примеру столицы начали обследовать все старые колодцы и канализацию. Поэтому мне и удалось доказать, что речь идет о серийном убийце. Пока это все факты. То, что вы сейчас сообщили про машину и внешность, – громадный прорыв. Беда только в одном: в городе сейчас кроме меня нет больше приезжих. Или маньяк бывает здесь наездами, без ночевок…
– Или? – спросила нетерпеливая Дара.
– Или здесь он и живет, – закончил фразу следователь. – Кроме столицы, где чужака отследить невозможно, в других местах дети пропадали в летний сезон, когда полно приезжих. Здесь уникальный случай. Ваш городок зимой и осенью практически вымирает. Я ждал этого столько лет. Эти убийства как наркотик – все время хочется больше. Голод все сильнее. Раньше он выдерживал год до следующих похищений, а теперь не смог и сделал первую ошибку. Я уже которую неделю изучаю город и точно могу заявить, что ни одного приезжего мужчины здесь нет. Был один на подозрении, но он уже давно уехал и к пропаже нового мальчика никак не может иметь отношения.
– То есть это кто-то, кого я могу знать, – задумчиво сказала Дара.
– Скорее всего. Если только он не приезжает в город менее чем на сутки. Но это вряд ли. Я часто беседую с местными стариками. Они всех чужаков подмечают. Так что в этот раз маньяк решил охотиться там, где живет, и круг подозреваемых сузился. Благодаря тому, что вы мне сейчас рассказали, – до нескольких сотен. До этого я не исключал, что преступником может быть женщина.
Когда мы расставались, Александр оставил Даре свой номер телефона и велел звонить, как только мы узнаем еще хоть что-нибудь. Почему-то очень настаивал, чтобы мы не ходили в местную полицию, а звонили именно ему. Я тогда удивилась почему, а подруга по дороге из города пояснила мне:
– Он хочет убить его сам.
– С чего ты взяла? – возмутилась я и тут же поняла, что она права. После пяти лет погони вряд ли Александр предполагает видеть этого зверя на скамье подсудимых под защитой какого-нибудь дорогого адвоката.
– Он такой грустный. Даже несмотря на то, что сейчас озлоблен, он же на самом деле добрый. Очень любил свою дочь. Он как раненый зверь, который намерен загрызть ранившего его охотника и сдохнуть, – сказала Дара, а я поразилась, как тонко она чувствует людей. Может, потому и меня видит, что у нее есть некая сверхсила? Чувствовать то, что скрыто за внешностью.
Мы вернулись в поселок без приключений. Дара сходила домой и пообедала, а я искупалась с дельфинами. Грузить их своими проблемами на этот раз не стала – просто заряжалась от них радостью и позитивом, которого мне так не хватало. Мне осталось существовать всего дня три максимум, а я ничего не успела. Маньяк не пойман, и, более того, я теперь дальше от цели, чем была утром. Да и сон этот дурацкий с лесорубом никак не выходил из головы. Провидение – или кто там посылает мне эти знаки – явно намекает на то, что лабиринту осталось недолго и мне стоит поспешить. Поэтому, как только вернулась Дара, я усадила ее на пол возле узора на досках, взяла ее руку в свою и повела по второй линии слева, которая заканчивалась возле лошадки.
Первой всегда шла сильная яркая эмоция, на которую нанизываются дальнейшие воспоминания.
Злость и обида. Очередное предательство близкого человека.
Первый поворот лабиринта.
Я в гневе швыряю деревянную лошадку об стену. У нее откалывается часть острого ушка. Это почему-то отрезвляет меня. Я сижу на полу и плачу, прижимая игрушку к себе. Плачу по своим собственным воспоминаниям об этом человеке, о том, кто меня предал… о сестре.
Второй поворот.
Эту игрушку она вырезала своими руками. Сестра была старше меня на шесть лет, и, несмотря на то что у нас разные отцы, никого роднее для меня в детстве не было. Говорят, что она возилась со мной с рождения. Помогала матери кормить, меняла подгузники, играла и возилась, как с любимой куклой. Когда я научилась говорить и слушать, рассказывала мне сказки на ночь. Однажды, увлекшись почему-то такой мальчишечьей забавой, как ковыряние ножиком разных деревяшек, наловчилась вырезать из найденных на улице чурбачков различных зверьков. Выходило непохоже, но ей нравилось. Лучше всего получилась вот эта лошадка, которая сейчас лежала в углу пентаграммы. Ее она подарила мне то ли на пятый, то ли на шестой день рождения. Мать ворчала, что негоже ребенку в кровать брать игрушку из найденной на помойке деревяшки, но сделать ничего не могла. Я укладывала лошадку на подушку рядом и шепталась с ней, пока не приходил сон.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
