Лизе от всех этих разговоров стало нехорошо. Инго играл очень убедительно, и где-то в глубине души Лиза испугалась, что он заиграется, и ещё она чувствовала, как ему трудно, и ещё — ужасно боялась: а вдруг она ему мало помогает? И совсем не то говорит?
Колдуны безмолвствовали. Морозный воздух накалялся. От крыльев гарпии шли волны зловонного жара, а молнии на мундире Ангста заискрили.
— Отомстить, отомстить Мутабору! Сейчас бы в самую пору! — Штамм не выдержал первым. — Прихвачу его за височки и порву, порву на кусочки!
— И правильно, — пискнула Лиза. — Так ему и надо! Будет знать, как жульничать!
— А как же, — кивнул Инго и прищурился. — Только сначала — Книга, а потом уже мстите и рвите сколько душе угодно. С Книгой-то на Мутабора идти гораздо приятнее! Не пора ли прекратить разговоры разговаривать? Вход в Чёрный Замок отсюда не очень далеко, думаю, вы и об этом знаете…
«Что же теперь делать? Что с ним такое? Ему ещё помогать или он уже стал как эти?» — Лиза оцепенело смотрела, как Инго, даже не глянув в её сторону, подошёл к тому месту, где недавно стоял корабль. Посмотрел на чёрную полынью, которую уже затягивало ледяной пленкой, пожал плечами. Подобрал занесённый снегом тёмный шар и небрежно опустил его в карман белой ветровки. А потом тщательно застегнул на кармане «молнию» и бросил через плечо:
— Ну так прихватите кто-нибудь девчонку. В путь.
«Как это в путь? Куда?» — испугалась Лиза, глядя на удаляющуюся спину Инго. Вокруг, куда ни глянь, расстилалось скованное льдом море, а над ним повисли свинцовые сумерки, какие бывают перед грозой. Но Инго шёл, а за ним потянулись и остальные, и Лизе ничего не оставалось, как побежать за братом — будто собачка за хозяином.
Было тихо, только ветер свистел колючей поземкой. И все птицы куда-то подевались. Нет, вон же, на снегу чайка лежит мёртвая. И ещё. И ещё. А это кто, альбатрос? Ой, а солнце вообще исчезло, будто корова языком слизнула. Неужели теперь всегда будет так темно?
Лиза то и дело пыталась побежать, но кукольные туфли скользили по льду, еле присыпанному снегом. Ещё не хватало перед этими грохнуться! С неба так и сеялась тусклая снежная крупка, больше похожая на пепел. Она оставляла на губах мерзкий привкус гари. Скоро Лиза совсем запыхалась, споткнулась и шлёпнулась на лед, больно ударившись коленкой.
«Ой!» — вырвалось у неё. Инго даже не оглянулся. Лиза сжала зубы, чтобы не разреветься, и тут кто-то протянул ей руку и помог подняться.
Бледный человек в чёрном! Коракс! Кажется, то, что Лиза упала, вообще заметил только он. Коракс держал её за руку очень крепко, а Лиза снова посмотрела на равнодушную спину Инго, и ей стало тоскливо и страшно. Она вдруг поняла, что больше ничего про брата не понимает. Куда он идёт с этими? Зачем? Что это за игра такая? Про Коракса и то больше ясно — ясно, что он не с этими, ясно, что он ведёт её за руку и не дает упасть и замёрзнуть… А потом и эти мысли куда-то делись, и страх тоже, и стало вообще всё равно. Будь что будет.
Инго, как пришитый, держался подле гарпии Паулины и казался очень тонким и маленьким рядом с её обширным боком в железных перьях. На рыжих волосах у него оседал иней — а может, это была такая седина, только её делалось всё больше и больше. Громоздкая Паулина трудно ковыляла по припорошенном снегом льду, волоча за собой тяжёлый хвост, но летать, похоже, не умела. Инго всё время говорил, говорил — что-то о дальнейших планах, и всемогуществе, и про бесконечное множество заклинаний, и про показательные казни — говорил такое, что хотелось заткнуть ноющие уши, но не получалось, и Лиза слушала, как зачарованная, и смотрела, как с губ у него слетают облачка пара.
За Паулиной и Инго печатал шаг Ангст — как на параде, будто под ногами у него был не лёд, а расчерченная брусчатка какой-то площади. Фон Штамм семенил рядом, и руки в резиновых перчатках торжественно нёс перед собой, как отдельную вещь. Иногда он тошнотворно пошевеливал пальцами — резина поскрипывала. Его накрахмаленный белый халат дыбился на плечах и похрустывал на морозе, как снег под ногами.
И дышали они все совсем не как люди, хотя у Паулины бока ходили ходуном. А Инго, кажется, уже вообще не дышит! Лиза попыталась было услышать, бьется ли у него сердце, но ничего не получилось. А в уши опять толкнулся страшный голос, чужой, незнакомый, мертвый: «…и, конечно, ваша светлость, первичная зачистка территории от нежелательных лиц, практикующих магию». — «С отчуждением их энергии в нашу пользу по наступлении летального исхода!» — хрипло поддержала его гарпия. «- Ну конечно, — вкрадчиво, почти ласково согласился Инго, галантно склоняясь к одутловатому лицу Паулины. — Как же без этого. Живые они нам ни к чему. Да и кушать-то вам надо, я что, я разве не понимаю? — он посмотрел вперёд, туда, где виднелась гавань, и крутились в мачтах и снастях снежные бесы. И раздумчиво добавил: — А шарик я себе на письменный стол поставлю, право слово. Для веселья. Маленькая слабость, знаете ли — люблю красивые вещицы. А ведь красивое же пресс-папье получится, с корабликом и фигурками».
Он ещё что-то говорил, но Лиза как будто перестала понимать слова, будто он говорил на каком-то чужом языке, а сам голос Инго доносился, как сквозь ватную стену. Зато она небывало отчетливо слышала посвист позёмки. Хруст наста. Мерный скрип начищенных сапог Ангста. Собственные шаги. Ржавый лязг Паулининых перьев. И ещё — как колючие снежинки шуршат по плащу Коракса.
Слёзы в глазах у Лизы вскипели и застыли. Ну, всё. Теперь Инго насовсем останется вот таким. Заигрался. А может, мы его так до конца и не расколдовали? Может, он тут ни при чем, может, это все я виновата, надо было тогда, на коронации, лучше играть! А теперь уже ничего не поделаешь… Она понурила голову и смотрела под ноги. Ледяной ветер прохватывал насквозь, жег лицо, дергал за волосы. Лиза дрожала всё сильнее, а зубы стучали так, что она чуть язык не прикусила.
Кажется, они шли очень медленно, но вот вдали показалась тёмная полоска берега. Надо же, бедный «Гиппокампус» и вправду недалеко ушёл!
Корабли теснились в гавани, как бестолковое стадо, попавшее в западню. Некоторые лежали на боку, свесив снасти в подмерзающую чёрную воду. Их так сдавило льдинами, что борта треснули и зияли ранами. А некоторые вынесло на берег, и там они лежали тёмными тушами.
А между берегом и Лизой дыбились льдины выше её ростом, и если бы не Коракс, она бы через них никогда не перелезла. Инго и колдуны уже выкарабкались на берег и двигались к крепостной стене.
— Пойдём, нам нельзя отставать, — Коракс потянул Лизу за собой к разинутой пасти городских ворот. Голос у него был какой-то странный — будто ему было тяжело не то что говорить, даже дышать. Сама не зная почему, Лиза послушно взяла его за руку. Тёплая. А ведь когда они все вырвались из этого шара, рука была ледяная, Лиза точно помнила! Она не выдержала и быстро глянула Кораксу в лицо. Бледное, измученное, но ничуть не злое, как у этих всех. Что же это такое делается? И тут Коракс попытался ей улыбнуться. Кажется, он давно разучился это делать — глаза оставались печальными и больными. Да он же и не страшный совсем!
