Дядя Женя действительно не дожил до утра. Сержант Филипенко выполнил задание неизвестного капитана, который сжег его уголовное дело. Когда он подошел к спящему, его всего трясло. Несколько раз он пытался отговорить себя, но некий бес шептал ему на ухо, что он все делает правильно. Что все скоро закончится. И самое главное – что он сможет. Потом Ваня приподнялся и резко схватил спящего за голову, прежде чем дядя Женя успел закричать, сержант с дикой яростью для себя зарычал и резко дернул голову в сторону, ломая шейные позвонки.
Потом кто-то закричал. Ваня помнил только две вещи – истошный крик и появление сотрудников ИВС. Дальше… дальше один из надзирателей заорал:
– Заткнулись, мрази!
Несмотря на то что все моментально затихли, он все равно подскочил к одному из них и со всей силы ударил его дубинкой:
– Ты самый умный, что ли? – Потом сотрудник ИВС смерил взглядом Ваню Филипенко, который как-то сгорбился и сжался, тупо глядя в одну точку. Надзиратель только спросил:
– Ты?
– Я.
– Пошли.
Сейчас Ваня думал только об одном – какой же он все-таки дурак. Он не думал о старой матери, получающей пенсию в целых (!) четыре с половиной тысячи рублей. Не думал о том, что только что убил человека. Сейчас он стоял и с каким-то странным безразличием для себя осознавал, что его больше НИКОГДА не выпустят отсюда. На него надели наручники, вывели в коридор и приставили лицом к стене. Пока он стоял, вдруг появились два шустрых парня с носилками, которые молчаливо погрузили тело убитого им дяди Жени и точно так же молчаливо унесли по одному им известному маршруту. Ваня даже подумал, что сначала тело должен осмотреть врач, он всегда так думал. Хотя… какая теперь ему разница?
Надзиратель отлепил его от стены и проговорил:
– Вперед.
Ваня глубоко вздохнул и пошел вперед. А потом случилось странное, его не посадили в одиночную камеру, а повели через катакомбы подвальных помещений. Когда он оказался в каморке, охранник расстегнул наручники и проговорил:
– Ща.
Ваня недоуменно обернулся и посмотрел по сторонам – это не карцер, это… черт, подвал грязный. Как в его доме. Трубы идут, шум воды… Прежде чем Филипенко успел толком осмотреться, в подвал снова зашел охранник. Положив перед ним белый шуршащий пакет, он сказал:
– Давай скорее.
– Что скорее?
– (цензура), что ли? – Недоуменно уставился на него охранник. – Монатки свои собирай.
Ваня нерешительно взял пакет и стал доставать свою одежду. Когда он переоделся и переобулся, охранник снова хлопнул себя по лбу, что-то пробормотал и ушел. Вернувшись через пять минут, он проговорил:
– Сумку твою забыл. Там кошелек, документы в боковом кармане.
– Спасибо, – пробормотал Филипенко, принимая свое добро.
– Какое спасибо, придурок?! – рявкнул на него охранник. – Документы и деньги проверь, главное.
– Все на месте. – Ваня быстро открыл карман и осмотрел содержимое.
– А теперь, – охранник прошелся по подвалу и распахнул тяжелую дверь, – даю пять минут, чтобы тебя здесь не было. – Он посмотрел на Филипенко, который все еще прижимал свою сумку, и рявкнул: – Пошел! Давай, пока я не передумал.
После крика Ваня вздрогнул, как от удара током, и выбежал из подвала. Стоило ему сделать несколько шагов, как за спиной раздался крик:
– Э! Погодь!
Ваня замер и медленно развернулся, с ужасом думая, что сейчас его просто пристрелят за попытку побега. Прозвучит одиночный выстрел, Ваня даже ничего не почувствует – рухнет с дыркой в голове и прощайте сержант Филипенко, приятно было познакомиться. Точно так же его тело подхватят два шустрых парня и утащат. И все будет официально и законно.
Но вместо того, чтобы выстрелить, охранник махнул рукой налево:
– Метро – там.
– Спасибо, – пробормотал Ваня и на негнущихся ногах пошел в сторону метро. Было пять утра – столица еще спала, и на улице не было ни одного человека. Ваня так и шел, прижимая свою сумку к груди. Самое странное, что ему запомнилось, – это легкий туман и дикое ощущение свободы. Еще полчаса назад он сидел в грязной камере и думал о том, что проведет остаток жизни в тюрьме. Но теперь он идет посередине огромной улицы, и никто не может его остановить. Капитан сдержал свое слово. Ваня шел минут двадцать, словно во сне, пока не подошел к станции метро. Как ни странно, возле нее уже стояли несколько человек, ожидающих открытия. Филипенко спокойно встал в сторонке от десятка заспанных людей, ожидающих появления мента (господина полицейского), который откроет заветную дверь и пустит внутрь. Ваня заметил, что люди, стоящие с ним, дрожат от холода, нервно курят и негромко матерятся. Ни на кого-то конкретного. Просто так. От злобы, холода и отвращения к неприветливому утру.
Но Ваня их настроения не перенял, он чувствовал себя самым счастливым человеком на земле. Он свободен. Спустя минут двадцать ожидания наконец появился такой же, как люди в очереди, заспанный «господин полицейский», который лениво открыл дверь и снова скрылся за коричневой дверью. Ваня зашел вместе со всеми, подошел к кассе и, нагнувшись к окошечку, спросил:
– А сколько на одну поездку стоит?
Кассирша, тетка лет пятидесяти, ткнула пальцами в сторону прайса, прикрепленного к стеклу. Ваня полез в задний карман и достал оттуда несколько смятых купюр. Затем он снова недоуменно полез в карман и достал оттуда новенькую пластиковую карточку. Капитан и тут не обманул.
Хмыкнув, он снова положил мелочь в карман, подхватил сумку и направился к турникетам. На этот раз загорелся веселенький зеленый свет, и молодой человек беспрепятственно спустился в подземку.
Вместе с ним на эскалаторе спускались всего четыре человека. Забавно… Трое из них были заспанные, злые, они и проклинали это долбаное утро, и чувствовали себя совершенно несчастливыми. И только одному из них совершенно не хотелось спать, он с довольным видом крутил в руках пластиковую карточку и улыбался. Из всех четверых счастлив был только один – молодой сержант Иван Филипенко, который полчаса назад свернул шею незнакомому человеку ради своей свободы.
* * *
Собеседник на том конце телефонной линии долго молчал, прежде чем ответить. Константин Павлович даже подумал, что их разъединили, и хотел набрать номер снова, но тут послышался вздох, и генерал тихо проговорил:
– Дурак, ты, Костя.
Затем раздались короткие гудки. Полковник положил трубку и спокойно стал собираться. Не такой человек Костя Потапов, чтобы сдаваться просто так. Вы у меня еще попляшете. Все попляшете. И генерал попляшет. И чекисты эти долбаные. Полковник УСБ набрал номер жены и сказал:
– Собирайся, мы уезжаем. Забери Тоню… алло! – Полковник стукнул трубкой об стол и зло потянулся пухлой рукой за мобильным.
– Помилуйте, Константин Павлович! – раздался голос у дверей. – Ладно, в здании вам телефон отрубить… это куда не шло! Но звонить в МТС я не буду!
