Книга Победа для Гладиатора - Алекс Чер

Что же он хочет сделать из меня? Или ему просто нравится, как из-под его молота вылетают искры?

Каким-то чудом выхватываю во мраке комнаты свет от экрана телефона. «А вот и он», —

вырывается невольный смешок. Может, задать ему все мои неудобные вопросы?

— Ты уже дома? — ласкает слух его бархатный баритон.

— Дорогой мой, — хочу сказать с издёвкой, но голос предательски фальшивит. Откашливаюсь,

словно в горле запершило, и просто вижу, клянусь, вижу, как он улыбается.

— Попробуй сказать «любимый», вдруг получится лучше, — подначивает он и смеётся.

«Любимый» — произношу я мысленно, и тёплая волна разливается внутри. Чёрт, как это волнует. Но

я ни за что не произнесу это вслух. Потому что это неправда. Ещё неправда. «Любимый. Хм. Нет,

дорогой мой, это нужно ещё заслужить».

— Выгляни, пожалуйста, в окно. А то я не знаю, слышно ли тебе, а у музыкантов уже руки замёрзли.

Что? Какие музыканты? Я откладываю трубку. Правда, звучит музыка. Живая.

В этой комнате балкон. Но я отдёргиваю штору и выхожу как есть, в домашней футболке, босиком. Там, внизу, стоят настоящий белый конь и Берг с букетом. И на моё появление, заглушая соседских собак, взмывают серенадой скрипки.

Пронзительно. Остро. Головокружительно.

Не знаю, сколько я стою, не смея вздохнуть, не в состоянии говорить, пока музыканты играют словно не на скрипках, а на струнах моей души.

— Что это? — вытираю я слёзы, когда они замолкают.

— Это Шуберт, — кричит мне в ответ Берг и показывает на коня. — А это Донг. И он тоже ждёт тебя.

— Но зачем?

— Ты была права, — его голос слышат, наверное, во всей округе, — брачный контакт как-то не особенно романтично. И хоть я уже спрашивал, повторю. Ты выйдешь за меня замуж? Нет, не так, подожди, — поднимает он руку и слегка оборачивается, словно к кому-то прислушивается. Вижу в тени зябко кутающуюся в пальтишко Марину.

А Берг тем временем опускается на одно колено, зажимая в руках букет.

— Виктория, ты выйдешь за меня замуж? — повторяет он громко.

— Да, — шепчу я одними губами. Он поворачивается ухом, опять прислушивается, в этот раз ко мне. Я откашливаюсь и набираю воздуха в грудь: — Да, Алекс!

Музыканты разражаются аплодисментами, и набежавшие зеваки, и вылезшие на балконы и в окна соседи тоже хлопают.

— Отлично, — поднимается Алекс. — Значит спускайся. Тебя ждёт ещё прогулка на этом коне.

— Ты сумасшедший? — кутаюсь я в новую шубу, когда наконец оказываюсь возле него.

— Жаль, что на Донга мне сесть не разрешили. Сказали, что я сломаю ему спину, — словно не слышит он мой вопрос. — Но будем считать, что я твой принц на белом коне и спас прекрасную принцессу из заточения в замке. Держи! — вручает он мне букет.

Чисто инстинктивно я зарываюсь в него носом, а Берг вдруг замирает. Словно забыл, что хотел сказать.

— Знала бы ты, с какими чудовищами мне пришлось сражаться, чтобы всё это организовать, — подсаживает он меня в седло.

Я испуганно взвизгиваю, когда конь начинает двигаться. Но его тут же успокаивает стоящая рядом девушка.

— Ты когда-нибудь ездила верхом? — Берг забирает цветы, чтобы я могла держаться.

— Никогда, — признаюсь я, хотя с трудом соображаю. Я вообще словно пьяная, таким ненастоящим мне кажется всё, что происходит.

И музыканты затягивают ещё какую-то мелодию, когда конь начинает движение, подчиняясь поводьям, зажатым в руке Алекса.

— Зачем всё это? Алекс, зачем?

— Потому что я никогда этого не делал, — пожимает он плечами. — И знаешь, это здорово. Тебе будет о чём вспомнить. Да и мне тоже.

— Спасибо! — срывается мой голос от переполняющих чувств.

— Не за что. Обращайся, — улыбается он. — И знаешь, я скучал.

— Мы утром виделись.

— Ах, да, этот контракт. Кстати, — лезет он во внутренний карман пальто и протягивает знакомые листы. — Нотариус поставил свою печать.

— Правда? — разрываю я пополам документ одним медленным и широким жестом. Потом ещё пополам и ещё, и когда силы моих рук уже не хватает, подбрасываю над головой клочки бумаги. — Это мой тебе подарок, раз уж ты оказался настолько… — он склоняет голову, ожидая что я скажу, — великодушен.

— Ты ведь расстроилась? — вижу, что он ждал от меня другого слова, но, увы, я не нашла

подходящего.

— Я расстроилась, да, — тяжело вздыхаю, не зная, что ему сказать. — Потому что всё это ложь. Я и сейчас расстраиваюсь. И, наверно, даже немного поплачу.

Я отворачиваюсь, потому что слёзы уже начинают меня душить.

Алекс молчит. Пока мы не спеша обходим вокруг дома, музыканты уже уходят. И только Марина всё так же топчется в сторонке под одиноким деревом с моим букетом.

— А знаешь, — Берг снимает меня с коня и всё ещё держит на весу, пока хозяйка Донга его уводит. — Это не совсем ложь.

Он ставит меня на землю, и я боюсь смотреть в его блестящие в ночи глаза

— Немного, но это всё же правда. Потому что, — он приподнимает мою голову и не впивается в губы яростным поцелуем, а прикасается нежно-нежно.

— Потому что — что? — шепчу я, ловя его дыхание.

— Потому что не только секс, — сгребает он меня в охапку и в этот раз уже целует по-настоящему. Я задыхаюсь. Я плыву. Я умираю в его руках.

— Увидимся на свадьбе, — отпускает он меня, всё ещё держа одной рукой, и открывает дверь подъезда. — Я помню, ты будешь в белом платье.

— Потому что ты… лучший, — бросаю я на него прощальный взгляд.

«Потому что ты — мой», — услужливо подсказывает сердце, но в этом я ещё не уверена.