Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
Затыкаю уши наушниками и прибавляю громкость на максимум.
– С наступающим, друзья! За окном снова ноль градусов, но нет поводов грустить… – уговаривает слушателей бодрый диджей областной радиостанции.
Его голос прерывается входящими СМС с незнакомых номеров:
«Шлюха урода», «Исчезни, мразь», «Тебе конец, только появись в школе!», «Заразная!» – глаза успевают ухватиться за несколько верхних сообщений, остальные я удаляю, не читая.
Еще одно предостережение Егора, которым я пренебрегла, сбылось: даже Соня Наумова, связавшись с ним, в глазах жителей городка превратилась в ничто, пустое место, объект насмешек и травли, полный ноль.
Плевать.
Поморгав, набираю номер Егора, в тысячный раз слушаю назойливый механический голос, и ужас электрическим разрядом проходит сквозь тело.
– Где ты, черт возьми… Что с тобой? Почему ты отказался от меня так быстро?! – вновь заношу палец над зеленой кнопкой, но телефон вибрирует от входящего вызова.
«Мама» – мерцает черная надпись.
Мы не общались больше месяца, но ее звонок не вызывает никаких эмоций – она не поможет мне, даже не попытается…
– Алло, – бесцветно выдаю я и морщусь от истерических криков, вырвавшихся из динамика:
– Соня, ты что вытворяешь? Других мальчишек, что ли, нет? Ты понимаешь, что тебе там не жить? Я в интернете прочитала…
– Понимаю… И что?
– И что?! – Мама переводит дух и тихо шепчет: – Головой надо думать, вот что… Бабушка как?
– Плохо! – слова срываются сами и обжигают губы, но я не даю маме окончательно впасть в шок: – Плохо с ней все, давно и наглухо!..
Тяжкий вздох прерывается помехами на линии.
– Сонь, собирайся, я приеду за тобой утром. Побудешь у нас. Хотя бы на каникулах, пока волна не спадет. Захочешь – останешься навсегда. У Масика в комнате уместится еще одна кровать.
– Нет! – спохватываюсь я. – Не утруждайся, я никуда не поеду!
– Поедешь. Иначе тебя там со свету сживут!.. – увещевает мама, но я перебиваю:
– Все, пока! Масика и дядю Мишу от меня поздравь! – И отключаюсь.
Я не собираюсь позорно бежать с тонущего корабля.
Вылезаю из кровати и, пугая зеркало бледным, усталым видом, открываю створку платяного шкафа – там, под рядом вешалок с белыми блузками и серыми юбками, прячутся принтер, купленный бабушкой «для дальнейшей учебы», и коробка с бумагой.
Разматываю пыльные провода, подключаю их к ноутбуку, сбрасываю сделанные в библиотеке фотографии на рабочий стол и отправляю их на печать.
Пахнет оплавленным пластиком, балерины с полок с молчаливым любопытством наблюдают, как я прячу в рюкзак увесистую стопу листов формата А4, влезаю в Сонины джинсы и свитер с норвежскими узорами и выхожу в гостиную.
Киваю ее портрету на стене, напяливаю пуховик и дурацкую шапку и покидаю квартиру.
* * *
Носки ботинок вязнут в слякоти и ледяной воде, неприкаянный ветер мечется по пустым дворам, с размаху врезается в серые бетонные стены и выламывает ветхие рамы, стремясь прорваться внутрь уютных жилищ и перевернуть все в них вверх дном.
Я лишь раз встречаю людей – на узкой скользкой тропинке натыкаюсь на девочек из 10-го «А» и, провалившись по щиколотку, подаюсь вправо. На их лицах расцветают ядовитые улыбки, в спину летят угрозы и насмешки.
Мне все равно…
С упорством маньяка обхожу каждый подъезд в Микрорайоне, поднимаюсь на самый верх, спускаюсь на цокольные этажи и оставляю в почтовых ящиках статью из старой газеты.
За дверями обитают звуки новогодних передач и фильмов, музыка, шипение воды и голоса, к запаху аммиака и сырости примешался аромат мандаринов, колбасы и свеклы…
В статье то, во что в разгаре истерии никто не хотел верить, то, о чем никто теперь не желает помнить.
* * *
Бледные, будто разбавленные талой водой сумерки сгущаются над городком – уже зажглась праздничная иллюминация, подвыпивший народ устремился к площади, в мутном небе лопаются жидкие фейерверки. Спрятав озябшие руки поглубже в карманы, бесцельно блуждаю среди веселых людей, в честь праздника всего на одну ночь ставших детьми.
Как Егор и говорил, здесь сегодня красиво… Так красиво, что можно легко затеряться в мечтах и поверить в чудеса.
Мы так хотели встретить этот Новый год вместе. Мы хотели улыбаться друг другу, держаться за руки и просто жить. Мы слишком многого хотели?
На глазах выступают слезы, скулы сводит, скользкий ком давит на горло.
Картинка обманчива: этот городок тесен и мал, у тех, кто здесь живет, нет будущего.
Взбираюсь на спинку одинокой скамейки и натягиваю капюшон; желудок немеет от голода: я давно не ела, но бабушка больше не беспокоится обо мне и не звонит. Такая Соня ей не нужна.
Мозг, не желая смириться, снова строит планы – один безумнее другого. Кажется, теперь я понимаю Воробья…
Нужно что-то делать, нужно бороться с прогнившей системой и не сдаваться, пока все эти люди не прозреют, не попросят прощения у Егора и не улыбнутся ему!
Но он не хотел этого.
Господи, как же он был прав!..
Зло, укоренившееся в умах, уже не вытравить ничем – мы попытались, и нас почти уничтожили. Нас раздавят, если мы решим продолжать.
Егор стер себя из моей жизни, больше нас ничто не связывает.
Теперь я могу покинуть городок, его же ждут исключение из школы, новая волна травли и суд.
И я уеду. Но уеду лишь тогда, когда отсюда вырвется Егор…
А он сделает это.
Даже если Саша не заберет заявление и суд состоится, даже если ветхий дом сровняют с землей, даже если не будет надежды – он выберется. Я знаю его и верю в него.
Мы могли бы продолжать терпеть: Егор не ввязался бы из-за меня в драку и не вызвал бы новую волну всеобщей ненависти к себе, а я, скрывая свою причастность, не выступила бы в его защиту на школьном стихийном митинге, но чем тогда мы отличались бы от остальных?!
Возможно, когда-нибудь он захочет вновь появиться в моей жизни и разделить со мной страхи, горе и радости, и мы, смеясь, пробежимся по темному парку, помечтаем на моей «Луне», глядя в грозные загадочные небеса, забудемся в странном танце в толпе яркой счастливой молодежи и, глядя другу в глаза, провалимся в любовь, растворимся в ней, держась за руки… Но даже если этого не случится, он останется в моем сердце самым ярким, самым живым, самым болезненным воспоминанием, раной, которая никогда не превратится в шрам, далекой мечтой… И примером, какими могут и должны быть люди. Люди, которые хотели, но не смогли убить в нас душу.
Над головой взрывается салют – его искры, преломляясь в потоках моих слез, летят вниз и гаснут. Испуганные птицы мечутся в дыму и исчезают в кронах деревьев за железной дорогой; следом за первым гремит второй залп…
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
