Я пожимаю плечами и грустно улыбаюсь. Вникать во всю эту грязь мне больше не хочется. Я решила оставить прошлое далеко позади и жить настоящим, которым на данный момент целиком и полностью довольна.
— Если бы я встретила его сейчас на улице, то разорвала бы собственными руками на мелкие кусочки! Из-за детских обид и непоняток с братом он мог испортить и твою жизнь тоже! — восклицает Даша и звонко стучит ладонью по столу.
— Рано или поздно, его нелюбовь ко мне проявилась бы, — отвечаю спокойным голосом.
Я эту ситуацию пережила и отпустила, а вот Дашка — нет.
— Это сейчас, проанализировав всё от и до, я вспоминаю некие странности из нашей семейной жизни. А тогда… тогда я была слепа и искреннее любила насквозь фальшивого человека, принимая его заботу за чувства ко мне.
— Может быть и хорошо, что именно так всё сложилось, — произносит Дашка, немного поостыв.
Мы ненадолго замолкаем и просим официанта принести нам счёт. Разговор с Дашкой плавно перетекает в обсуждение её личной жизни, вернее в её отсутствие. Но стрелки на часах идут неумолимо быстро и как бы мне не хотелось посидеть в этом уютном кафе чуточку дольше, в планах на сегодня у меня ещё поездка к отцу.
***
— Вот здесь останови, — прошу водителя и выхожу за несколько остановок от дома, где обитает отец.
На улице хорошо и комфортно, поэтому я решила прогуляться, несмотря на то, что столбики термометров показывают ниже нуля. Я неторопливо шагаю по хрустящему под ногами снегу и с ностальгией смотрю на родные московские улицы, где прошло моё, пусть и не совсем счастливое, но детство.
Перед домом отца захожу в супермаркет, где до отказа набиваю два больших пакета едой. Идти немного тяжело, потому что продукты так и тянут ношу к земле, и я делаю несколько коротких остановок на своём пути.
У деревянной обшарпанной двери останавливаюсь и перевожу дыхание, после чего заношу руку и несколько раз подряд стучу. Мне открывают почти сразу же. Отец хоть и стал выглядеть чуточку лучше, но по-прежнему смотрит на меня своими охмелевшими глазами.
— Ничего в твоей жизни не меняется, — прохожу к нему в комнату, не здороваясь.
Выгружаю пакеты на стол, достаю оттуда крупы, сахар, овощи, фрукты и мясные продукты. Отец громко икает и виновато чешет седую щетину.
— У меня был повод, доча, — язык и вовсе заплетается.
— Да мне в общем-то всё равно, пап. Я давно смирилась с твоей болезнью. Только женщина твоя как? Нормально воспринимает пьянство? — удивительно, но на полочках до сих пор порядки, а в холодильнике стоит приготовленный наваристый борщ.
— Какая болезнь? Какое пьянство? Доча, ты о чём? — возмущается отец. — Я, если захочу, могу вовсе не пить!
Равнодушно машу на него рукой и с долей радости окидываю взглядом убранную комнату. Здесь у меня появилась помощница. Мне больше не придется выкидывать бесконечные бутылки, окурки. За меня всё это делает некая Клава, хвала небесам!
— Почему не спрашиваешь какой у меня повод? — отец икает и испуганно прикрывает рот рукой.
— Какой повод, пап? — я уж молчу о том, что о моей жизни он ничерта не спрашивает.
— Мне квартиру выдают от государства! Новенькую, в новостройке, район Митино, — хвалится отец. — Когда обоснуюсь — обязательно позову тебя с мужем в гости.
С мужем… Я грустно вздыхаю и решаю не вдаваться в подробности. Мужа у меня больше нет и теперь я сомневаюсь был ли он вообще. Он был фантомным, ненастоящим, не моим. Но удивительно то, как отец вообще запомнил Тимура? Он был-то здесь всего один раз и только потому, что у меня было небольшое предлежание плаценты и я опасалась носить тяжести. Было конечно очень стыдно приводить Тима в этот клоповник, но это часть моего прошлого, а скрывать что-либо от Тимура я тогда не хотела.
— Спасибо, пап, мы обязательно подумаем над твоим предложением, — я заканчиваю распаковку и направляюсь к двери. — И да, поздравляю. Ты наконец-то дождался чуда.
— Погоди, Валерка! — спохватывается отец, когда я почти стою на пороге. — У меня тут ключ запасной остался от комнаты. Сейчас верну, — отец бросается к старому платяному шкафу, копошится там несколько секунд и протягивает мне в руку небольшой ключик на толстой верёвке.
— Что это, пап?
— Твой муж арендовал у меня комнату по соседству, — поясняет папа. — Приезжал туда частенько, наведывался. Но теперь-то точно барак наш снесут, поэтому пусть забирает оттуда все свои вещички и находит себе новое помещение под аренду.
Я думаю о том, что отец бредит. Но всё равно следую за ним по тёмному коридору и вставляю ключ в замок двери под номером шесть. Прокручиваю его три раза, толкаю ногой дермантиновую обшивку и оказываюсь в старом неприятно пахнущем помещении. Здесь стоит только кровать и такой же как у отца платяной шкаф. Грязные окна, рваные шторы, выцветшие обои с цветочками. Я недоуменно прохожу по комнате, всё ещё не понимая зачем она понадобилась Тимуру?
Опустившись на корточки заглядываю под кровать. Пусто. Поднимаюсь с места, иду к пыльному шкафу и дергаю за ручку. Он не сразу мне поддается, но, когда дверца все же отворяется, я открываю рот от удивления и понимаю наконец, что к чему. В старом полуразвалившемся шкафу стоит новенький сейф больших габаритов с кодовым замком. Я отшатываюсь, словно там может быть бомба и делаю шаг назад, тут же набирая номер Рустама. Кратко обрисовываю ему всю ситуацию и чувствую, что дрожу от страха.
— Блядь, — несдержанно ругается в трубку Тахиров. — Лера, немедленно выходи из комнаты и ничего там не трогай. Я скоро буду.
Я слушаюсь его. Закрываю комнату на замок, прошу папу вернуться к себе, а сама выхожу на улицу. Сажусь на припорошенную снегом лавочку и обнимаю себя руками за плечи. К счастью, Рустам действует оперативно и уже через десять минут во дворе старого барачного дома стоит несколько чёрных иномарок. С одной из них выходит Рустам, а из другой — Иракли. Тахиров обнимает меня за плечи, гладит по спине и просит быть послушной девочкой, выполняя все, что он мне сейчас скажет.
— Ты поедешь домой, к дочери, и дождешься меня там, ладно? — проговаривает низким голосом куда-то в висок.
В его объятиях хорошо и спокойно, но стоит только отлипнуть от него, как меня сковывает паника.
— Я боюсь за тебя, — произношу одними губами, когда Рустам как маленькую усаживает меня на заднее сиденье автомобиля.
Мне кажется, что он меня не услышал, поэтому повторяю ещё.
— Мне страшно, Рустам. И… я люблю тебя, слышишь? — считаю важным сказать эти слова именно сейчас.
В этот момент он как раз пристегивает ремень, убирает мне за ухо прядь непослушных волос и пристально всматривается в мои глаза.
— Слышу, Лер. Всё будет хорошо, веришь мне? Только сейчас поезжай домой и обязательно дождись меня.
Я киваю и чувствую, как собственное тело наливается приятным теплом. Руки и ноги становятся ватными и все, что я могу делать — наблюдать за тем, как Рустам отдаляется от меня, как растворяется запах его парфюма, как он медленно захлопывает дверцу и остается на улице без меня. И всё что мне остается делать это беспрекословно верить ему.
