Сначала единственным, что видела Саран, был маленький огонек ароматической палочки. Потом она заметила тень у одной из стен, но не испугалась, хотя тенью оказался крупный мужчина, одетый во все черное. Он сидел, привалившись к стене и положив руку на согнутое колено, второй рукой он неторопливо перебирал песок. Но темные глаза мужчины следили за Саран. Она замерла на миг, но потом решила, что убегать просто глупо. Она была гостьей Татии и имела право тут находиться.
Саран слегка наклонила голову, приветствуя мужчину-тень — даже гостям следует быть вежливыми, — и опустилась на горячий песок. У нее непроизвольно вырвался вдох облегчения. В псевдопрачечной была особенная атмосфера умиротворения. Саран закрыла глаза, впитывая тепло и успокаивая нервы. Тихо. Лишь едва слышно хрустит песок под пальцами мужчины. Через несколько минут Саран начала различать, как потрескивает, тлея, благовоние. А еще она услышала ровное дыхание рядом и почувствовала, как к исходящему от песка жару примешивается живое тепло человеческого тела. Под закрытыми веками она видела расплывающиеся красно-рыжие линии, похожие на всполохи, оставляемые хвостами танцующих в полнолуние лис.
На обожженное запястье Саран легла широкая ладонь. Рана на мгновение отозвалась тягучей болью и тут же затихла. С легким зудом восстанавливалась кожа, исчезали неровности. Саран представила, что ее касается Луиджи — не жестокий палач из сна, а нежный любовник, источник сладостной силы. Она невольно приоткрыла губы, ожидая поцелуя. Его, естественно, не последовало, и, открыв глаза, Саран увидела перед собой незнакомца.
Он был высок — это бросалось в глаза, даже когда он сидел — и хорошо сложен. Черный джемпер облегал мощные плечи и плоский живот. Должно быть, он немало времени проводил в тренажерном зале. Хотя большинству женщин хватило бы и одного его лица: загорелая кожа, чувственный рот, высокие скулы и очерченные густыми ресницами черные глаза — не мужчина, а картинка. В полумраке он казался нереально красивым.
— Кто ты? — выдохнула Саран, не уверенная, что в псевдопрачечной разрешается говорить.
Густые черные брови на мгновение сдвинулись, высокий лоб взрезала складка.
— Меня зовут Эдриан, — сказал мужчина по-английски.
Он говорил с акцентом, кажется шотландским. Несмотря на потрясение, Саран едва не рассмеялась. Воистину, воплощение женских фантазий. Сколько было прочитано романов, где храбрые и ослепительно красивые горцы спасали, а затем и искусно соблазняли попавших в передрягу девиц. До этого дня Саран была уверена, что это все пустые фантазии скучающих домохозяек. И вот пожалуйста.
Она опустила глаза на вылеченное запястье. Еще и шаман. А ведь далеко не каждый шаман стал бы за просто так лечить лису. Олег бы, может, вылечил. Раньше. Но об Олеге лучше не думать.
— Спасибо.
Жаль, медный браслет уже не вернуть. Надо было попросить Кирилла купить у Кариши не только янтарь, но и что-нибудь взамен деревянных подвесок. Индивидуально созданные обереги, конечно, эффективнее, но на безрыбье сошел бы и самый простой амулет.
Эдриан кивнул, молча принимая благодарность, и вернулся на прежнее место у стены. Разговаривать определенно не запрещалось, и из всех обитателей санатория Эдриан был самым симпатичным и удобным собеседником: он говорил по-английски, а этот язык Саран знала лучше всего. Она выждала несколько секунд и наконец решилась:
— Почему ты здесь?
Шаман поднял на нее удивленный взгляд, и пришлось пояснить:
— Все остальные с Татией.
— Верно, — он кивнул. — Свита всегда держится рядом на случай, если Татии понадобится сила. Свою она давно раздала.
— Так она больше не может колдовать сама?
— Ей нужны источники. Татия — очень умелый шаман, но двенадцать лет назад полностью исчерпала себя. Она отдала все, чтобы помочь другим… и теперь они помогают жить ей.
— А ты?
Длинный загорелый палец прочертил в песке линию и замер. Саран пригляделась внимательнее и поняла, что это не рисунок, а надпись вязью.
— А я иногда навещаю ее, — ответил Эдриан, не поднимая глаз от начерченного слова. — Как и полагается хорошему старшему брату.
Старшему брату? На вид Эдриану было лет тридцать, может, чуть больше. Но разве старшему брату Татии не положено быть ветхим старцем? Или речь шла о какой-то другой Татии? Или не о Татии вовсе?
— Еще двенадцать лет назад она была обычной семнадцатилетней девчонкой, — сказал он, когда Саран так и не нашлась с ответом. — А потом она отдала все.
— Она серый шаман.
Эдриан стер надпись и слабо улыбнулся.
— Непростая профессия, верно?
Саран могла только догадываться, каково приходится двадцатидевятилетней Татии в теле древней старухи. Зато она неплохо понимала, почему приехавший погостить Эдриан проводит время в одиночестве, вместо того чтобы быть с сестрой. Лисам проще. Можно взять новое тело и уехать, не дожидаясь, когда бывшие друзья согнутся и поседеют под гнетом лет. А вот старшему брату, чья младшая сестренка выглядит ровесницей собственной прабабки, остается только прятаться в прачечной. Любые слова утешения прозвучали бы глупо и неадекватно, поэтому Саран снова промолчала. Несмотря на исходившее от песка тепло, волоски на ее руках стояли дыбом.
— Ты приехала, чтобы попросить у нее помощи? — спросил Эдриан.
Саран очень боялась услышать в его голосе осуждение: как же, еще одна нахлебница, та, которой снова что-то нужно от его сестры. Но в вопросе не было ни капли неодобрения, только обычное любопытство.
— Один шаман задумал меня убить.
— «Один шаман»? Ты не знаешь, кто он?
Саран отрицательно качнула головой. Она не стала добавлять, что шаман этот был, скорее всего, простым наемником, так что настоящую опасность представлял не он сам, а его наниматель. Если она каким-то чудом избавится от этого шамана, Луиджи просто найдет нового. Так что вся надежда на Дашу и ее контакты.
— А вообще я пришла в поисках полотенца. Думала, здесь все-таки прачечная.
Эдриан улыбнулся, и от этой улыбки у Саран сжалось сердце. Бедные, бедные девушки! Не приведи Луна встретить такого накануне свадьбы. А лисе — сразу после полнолуния. Когда Эдриан улыбался, у него на щеках появлялись ямочки, черные глаза вспыхивали ярче, и невозможно было не улыбнуться в ответ. Вот только Саран, как ни старалась, видела перед собой не столько красивого мужчину, сколько брата Татии. Она смотрела на него и пыталась представить, какой Костлявая была раньше.
— Если мне память не изменяет, Лорин хранит полотенца и прочие тряпки в подсобке на первом этаже.
Должно быть, Лорин звали француженку. А подсобка — это то помещение, откуда она принесла костюмы. Можно было и самой догадаться.
— Спасибо, — снова поблагодарила Саран. — Тогда я пойду…
Она неторопливо поднялась на ноги, почти уверенная, что Эдриан скажет что-нибудь, попросит остаться или предложит проводить до подсобки. Но он только кивнул и отвернулся, чтобы затушить благовония. Саран улыбнулась про себя. Интересно. Даже когда она не использовала силу, мужчины редко пренебрегали шансом познакомиться поближе. Эдриан же… он был дружелюбен, вежлив и печален. И ему не было до нее дела. Как и ей — до него. Несмотря на красоту и потрясающую улыбку. На пороге Саран обернулась и в последний раз украдкой взглянула на шамана. Нет, по-прежнему ничего. Удивительно.
