— По-моему, ты ненормальный.
Дэнни прислонился к боку «корвейра».
— Может, и так.
Он стоял рядом с Дагом Линкхозером и молча смотрел на голубое небо и окна спортивного зала. И вдруг всю левую сторону тела прострелила острая боль, отдававшая в плечо и руку. Ему страстно захотелось опять стать двенадцатилетним, чтобы можно было играть с Эйсом Маккарти в бейсбол, хотелось просто отключить все чувства, но это было невозможно.
На следующее утро по пути в школу он зашел в отделение «Кемикл бэнк» в супермаркете и снял со счета все свои сбережения. Он даже не стал заходить домой за вещами.
Как только автобус выехал за пределы Нью-Джерси, небо стало ярче и с каждой милей становилось еще светлее и шире. В Вашингтоне уже зацветали азалии. Дэнни роскошествовал на двух местах сразу, пока рядом с ним не плюхнулся какой-то парень лет под тридцать, севший в Ричмонде. Он закурил и вытащил из кармана колоду карт.
— В покер умеешь играть? — поинтересовался он у Дэнни, а когда тот покачал головой, спросил: — А в двадцать одно?
— Я не играю в карты.
— Да? — изумился парень. У него был такой сильный акцент, что Дэнни с трудом его понимал. — А во что ты играешь?
— В бейсбол.
— Ха. В бейсбол только малолетки играют.
— Только не там, куда я еду.
— И куда же ты едешь? — спросил парень и положил сигарету в пепельницу между креслами, так что дым пошел прямо Дэнни в лицо.
— На весенние сборы. В лагерь «Янки».
— Без балды? И ты едешь туда на автобусе?
— Ну да. Заодно и страну посмотрю.
В настоящий момент из окна можно было разглядеть лишь темное шоссе и вереницу убогих домишек за железным забором.
Парня звали Вили, он ехал во Флориду, в Клируотер, навестить мать, которую не видел лет семь.
— Она меня не узнает, — твердил он Дэнни, — Я уехал совсем сопляком. Младше тебя был.
Они подремали и утром вместе вышли позавтракать, когда автобус сделал остановку южнее Гринсборо. Небо было таким бескрайним, что голова у Дэнни закружилась от счастья. В своем родном городке он чуть было не задохнулся совсем, а теперь его ждал целый мир — не какой-нибудь тихий и сонный пригород и даже не безопасный студенческий городок вроде Корнелла, куда он намеревался пойти, если его не примут в Колумбийский университет. Как только он доберется до Сент-Питерсберга, то купит себе новую одежду, а может, даже ковбойские сапоги, вроде тех, что на Вилли. Но сейчас ему больше всего хотелось плотно позавтракать оладьями и яичницей и запить все это двумя стаканами апельсинового сока.
— Нам с тобой лучше сперва помыться, — заметил Вилли, — А не то от нас все официантки разбегутся.
Дэнни рассмеялся и, хотя все остальные пассажиры двинулись прямиком в ресторан, направился в отдельно стоящую уборную.
— Эй, не туда, — окликнул его Вилли и, нагнав, потянул обратно, — Видать, ты и впрямь из янки. Это сортир для ниггеров.
Из туалета показался чернокожий мужчина, он в упор взглянул на Дэнни, и тому захотелось объяснить, что на самом деле он не имеет никакого отношения к этому остолопу в ковбойских сапогах. Но он промолчал и двинулся следом за Вилли в ресторан, зашел в уборную за барной стойкой. Там он облегчился, умылся и причесался, и вдруг понял, что его тошнит. Вилли заказал завтрак на них обоих, но Дэнни не смог впихнуть в себя яичницу и бисквиты, да и разговаривать с попутчиком, когда они вернулись обратно в автобус, ему тоже расхотелось. Воздух пьянил все больше. Вскоре Вилли отыскал свободное сиденье, на котором можно было растянуться и вздремнуть, а потом объявился и любитель покера, так что Дэнни, к удовольствию своему, снова остался в одиночестве. Его новый знакомый совершенно не разбирался ни в бейсболе, ни в чем бы то ни было еще, а Дэнни хотел лишь поскорее добраться до Флориды.
Ему не давала покоя предательская мыслишка, что напрасно он уехал из дома. Дэнни смотрел в окно, и ему казалось, что какая-то неумолимая сила несет его сквозь пространство, точно лишенную собственной воли пылинку. Когда они пересекли границу Флориды, в салоне автобуса заулюлюкали, а водитель засигналил, но на душе у Дэнни скребли кошки. Он несколько раз бывал в Майами с родителями, но сейчас не мог отделаться от мысли, что очутился совершенно в ином штате, если не в ином государстве. Все здесь казалось каким-то вылинявшим, пальмовые листья были бурые, а не зеленые, вместо земли — сухая ржавая пыль.
В путь он пустился налегке, поэтому отправился на поиски пристанища прямо с автобуса и в конце концов нашел мотель в двух кварталах от автовокзала. Дэнни очень давно ничего не ел и, вымывшись, купил в небольшом магазинчике мягкого печенья и бутылку кока-колы и проглотил все это, стоя прямо на улице, взвинченный и жалеющий об отсутствии темных очков — солнце слепило глаза.
Теплый и влажный воздух давил и выжимал пот даже при полной неподвижности. В номере мотеля оказалось еще жарче, и Дэнни всю ночь даже не пытался уснуть.
В первый день на спортивной базе он просто наблюдал из-за забора. Он купил три новые футболки и темные очки и, насмотревшись на некоторых новичков, почувствовал себя таким молодцом, что перед сном сделал триста приседаний и всю ночь видел летящие на него мячи, как в автобусе видел фары, едва стоило ему задремать. С утра он для разминки сделал еще несколько приседаний, а потом двинулся на базу, пораньше, пока не начала сказываться жара. Оказалось, открытия конторы дожидался не он один: у ограды толклась целая группа желающих, от совсем желторотых юнцов до вполне взрослых мужчин. Кое у кого далее были при себе биты. Дэнни Шапиро решил, что настала пора действовать. Нос у него облупился, волосы грозили выгореть добела. Едва в конторе зажегся свет, как он направился к двери, но у ворот дорогу ему преградил охранник, чернокожий мужчина средних лет в голубой униформе.
— У меня назначено собеседование о приеме на работу, — сказал ему Дэнни.
— Брось, — отмахнулся охранник. — Ты что, думаешь, я в это поверю?
— Я дипломированный бухгалтер.
— Докажи, — пожал плечами охранник.
— Каким образом? Рассчитать вам налоги?
Охранник расхохотался и сделал Дэнни знак заходить. Он проводил его до конторы и велел:
— Подождите здесь.
Пыль, которую ветер нанес с поля, забивалась Дэнни в нос. Ладони у него взмокли, он обтер их о грязные джинсы, запрокинул голову и попытался унять сердцебиение. Охранник вышел на улицу в компании пожилого мужчины в черном шерстяном костюме; во Флориде в таком в любое время года было бы жарковато.
— Это он бухгалтер? — спросил мужчина.
— Он самый, — подтвердил охранник.
— Как вас зовут?
— Дэнни Шапиро.
Солнце слепило неумолимо, несмотря на черные очки.
— Еврей?
