Капитан 1 ранга в отставке В.И. Семенов показал: "Утверждения японцев, что наши госпитальные суда были использованы для целей разведочной службы, я считаю совершенно неосновательными и не могущими быть доказанными ни чьими либо показаниями, ни какими бы то ни было документами. Утверждения эти ни в чем не соответствуют истине. Адмирал Рожественский за все время следования госпитальных судов с эскадрой обращал особенное внимание на то, чтобы они оставались верными своему назначению и старательно избегали бы всего, что могло бы компрометировать характер их деятельности. Так, например, когда к нам присоединился отряд адмирала Небогатова, то я узнал, что на госпитальном судне "Кострома", бывшем в его составе, находится аппарат для беспроволочной передачи депеш. Зная, что генерал Стессель в Порт-Артуре издал приказ, согласно которому всякий пароход, имеющий на борту аппарат для беспроволочного телеграфирования в районе военных действий, будет почитаться разведчиком, я довел об этом факте до сведения адмирала Рожественского, который, согласившись с моими доводами, приказал немедленно убрать упомянутый аппарат с борта "Костромы".
Вообще я могу самым положительным образом утверждать, что никаких нареканий на наши госпитальные суда по поводу несения будто бы ими разведочной службы, совершенно не могло быть. Единственная неправильность, допущенная флагманским минером, на которую я своевременно обратил внимание штаба. Это, по моему мнению, покупка через третьих лид и доставка на "Орел" около 10 000 фут гуперовского проводника для освещения в Кейптауне. Мера эта была совершенно бесцельна и никакой необходимостью не вызывалась. Мы были в 10 000 милях от неприятеля и любое военное или транспортное судно эскадры, не говоря уже о германских угольщиках, могло во всякое время исполнить это поручение, не подвергаясь притом ни малейшему риску (чего легче, за известное вознаграждение найти лиц, готовых купить на свое имя и доставить на борт все, что угодно.) Независимо от сего погрузка госпитальным судном небольшого сравнительно количества проволоки, идущей к тому же преимущественно на удовлетворение собственной его потребности, никоим образом не может быть рассматриваема как вид военной помощи особенно, если принять в соображение, что все это происходило в 10 000 миль от театра военных действий.
На таком большом судне, как "Орел", с его грандиозными устройствами по освещению и вентиляции и при условиях пяти месяцев плавания в тропиках, в период дождей, естественный ремонт электрических проводов, вследствие неизбежного изнашивания их, достигал весьма значительных размеров. И если бы встретилась в течение плавания необходимость капремонта по освещению и вентиляции "Орла", то вышеупомянутого количества проводника вряд ли хватило бы. Ремонтные запасы эскадры могли бы составить не десяток и даже не десятки, а только сотни тысяч этого проводника. К тому же вся погруженная на "Орел" проволока по малому размеру своего диаметра (обыкновенный гуперовский проводник) годилась лишь для тока малого напряжения, а именно для освещения или сигнализации" .
Наши сестры милосердія среди японскихъ на японскомъ пароходѣ Краснаго Креста, доставившемъ ихъ въ Нагасаки.
В.И. Семенов значительно изменил на заседании комиссии, руководимой профессором Ф.Ф. Мартенсом, данные о походном порядке эскадры. Известно, что согласно русским боевым документам госпитальным судам в походном порядке эскадры отводится свое место. Командующий эскадрой на подходе к островам Г ото приказал "Орлу" и "Костроме" держаться в хвосте эскадры в 60 кабельтовых от концевого корабля, а перед боем госпитальные суда были "далеко позади эскадры". Такое положение госпитальных судов облегчало японцам их обнаружение и захват.
Семенов - единственный свидетель 2-й Тихоокеанской эскадры, который поведал, что наши госпитальные суда несли еще дополнительные гафельные огни - белый, красный, белый, "что было своевременно сообщено японцам, которые однако не ввели у себя подобной сигнализации". Заключительная часть последнего предложения свидетельствует о сожалении Семенова такому решению японцев. По-видимому, более желательно для него было солидарное решение, по которому оба противника держали бы свои огни включенными. Вопросы об изменении места госпитальных судов в походном порядке эскадры и о целесообразном режиме работы сигнальных огней на госпитальных судах получили более полный комментарий в 3 и 4 разделах данной работы. Нам не удалось установить по материалам российских государственных архивов, какую оценку получили выступления В.И. Семенова, барона В.Г. Остен-Сакена и доктора Л.К. Геймана. Не найдены также доклады председателя вневедомственной комиссии профессора Ф.Ф. Мартенса.
Шесть лет длился спор о незаконном захвате и конфискации Японией госпитального судна "Орел". В начале спора успех сопутствовал Японии, а в конце верх взяла Россия. Сущность и эволюцию спора мы рассмотрели, а теперь изложим общие выводы по ним.
1. Русские свято верили в основное положение Гаагской конвенции о неприкосновенности госпитальных судов и предполагали воспользоваться им в Цусимском бою. Вместе с тем, русские не соблюдали строго и полно (в деталях) другие положения конвенции. Вследствие этого Япония предъявила "Орлу" обвинение в трех непринципиальных нарушениях конвенции (передача сигнала флагмана на транспорт, закупка тонкой проволоки, пребывание на судне четырех здоровых англичан). Эти обвинения облегчили японцам захват госпитального суда, а в сочетании с собственным вымыслом о ведении разведки "Орлом" в Цусимском бою, использованы для определения призового суда об употреблении "Орла" в военных целях и его конфискации.
2. Японцы, поставив цель захватить "Орел", нашли нишу в Гаагской конвенции, где не были оговорены условия, при которых госпитальное судно теряет право на неприкосновенность и может быть захвачено противником, условие это - использование судна в военных целях. Русская сторона была совершенно не подготовлена к захвату и конфискации "Орла" на условии, которое избрали японцы. Командующий эскадрой не предусмотрел меры по прикрытию госпитальных судов от захвата их японскими вспомогательными крейсерами, а командиры судов не имели указания и не проявили инициативы в уклонении от встречи с ними, а встретившись, безропотно последовали в плен.
3. Многие недостатки в деятельности командиров, офицеров и врачей госпитальных судов происходили от незнания факта захвата в Порт-Артуре госпитальных судов "Ангара" и "Казань". Об этом факте знали вернувшиеся в Петербург священники, врачи, офицеры, давшие подписки о неучастии в войне (среди них командир порта Артур контр-адмирал И.К. Григорович) и могли проинформировать главный морской штаб, а через него личный состав эскадры. Однако такая работа организована не была.
4. Русским потребовалось несколько месяцев, чтобы разобраться в юридических тонкостях дела и выработать свою позицию. Было доказано, что захват "Орла" совершен с нарушением норм международного права, а разбирательство дела поручено призовому суду, не имеющему на то юридических полномочий. Японцы вынуждены были после длительных переговоров признать правильность русских доводов.
