– Но киты не подходят к кораблям, – после паузы добавил Лортимер. – В здешних водах это наименьшая из наших проблем.
– Да? А чего вы опасаетесь, капитан? – спросила Саша, чей взгляд не отрывался от темнеющей глади.
– Штормов. Но до сих пор они нам не грозили. Я в жизни не видел такого спокойного моря. По правде говоря, нам не помешала бы толика ветра.
Не успел он договорить, как корабль вздрогнул и покачнулся, словно под водой скрывался горный хребет и они только что задели самый высокий пик. Люди закричали и схватились за борта и мачты.
Вскоре корабль выровнялся сам, и Паскаль крикнул морякам в пакгаузе[2], чтобы они оценили ущерб.
– С чем мы столкнулись? – заорал Кель, оттаскивая Сашу от поручней. Она ловко вывернулась и метнулась обратно к борту, пытаясь разглядеть под водой загадочную угрозу.
– Ничего подозрительного! – ответил им из гнезда дозорный, который одной рукой держался за мачту, а другой прижимал к глазу трубу. – Тихо, как у Творца за пазухой.
До сих пор соседний корабль стоял совершенно ровно. А в другой миг с него послышались крики, и паруса начали заваливаться вперед. Корма полностью вынырнула из воды, несколько человек полетели за борт, и два гигантских щупальца – пупырчатых, склизких, шириной в три древесных ствола – крепко оплели длинный бушприт[3].
– Архитеутис![4] – взвыл Паскаль, в то время как дозорный в гнезде принялся кричать то же самое.
Они в ужасе и оцепенении следили, как чудовищный кальмар обхватывает нос корабля и начинает тянуть его в глубину. Отчаянные вопли перемежались плеском, когда кто-то из моряков исчезал под водой. Затем над морем прокатился оглушительный треск, и кальмар попросту вырвал бушприт из носа, оставив на его месте зазубренный обломок и ненадолго отпустив корабль.
– Подведи нас ближе! – рявкнул Кель Лортимеру.
При падении Джерик запутался в оснастке фокмачты и теперь нависал над чудовищем с натянутым луком, пытаясь прострелить блестящую голову, хотя его и мотало из стороны в сторону. Гиббус подбирался к противнику по носовой фигуре, а Петер цеплялся за край полубака[5] и яростно колол его копьем. Разозленный кальмар слегка отполз по правому борту, а затем неожиданно рванул вверх и двумя щупальцами обвил поручень полубака. Гиббуса швырнуло в воду, Джерик заскользил по такелажу и, выронив лук, в последний момент ухватился за канатный узел. Кальмар начал подниматься из волн. Меньшими, боковыми щупальцами он держал корпус судна, а более крупными передними оплетал фок-мачту, в оснастке которой по-прежнему трепыхался Джерик. Петер – единственный, кто оставался на ногах и при оружии, – отважно наносил удары копьем, пока кальмар не смахнул его, будто надоедливую муху. Мачта с треском переломилась, Джерик пролетел через всю палубу, рухнул на квартердек и больше уже не поднимался.
Не позволив себе даже задуматься, Кель сжал обеими руками копье и перемахнул через левый борт. Перед самым падением он услышал, как Саша зовет его по имени.
Айзек, огнетворец, внезапно оказался рядом и тоже поплыл к осажденному кораблю, который неуклонно погружался в морскую пучину. Он не мог развести огонь в воде или выстрелить пламенем из мокрых ладоней, но вместо этого начал раскаляться сам. Широкими гребками раздвигая волны, юноша направился прямо к глазу кальмара. Тот с интересом наблюдал за его действиями. Затем он оплел светящегося Айзека щупальцем, выдернул из воды и приблизил к выпуклой голове, чтобы как следует рассмотреть – или же съесть. Айзек вытянул руки, даже не думая сопротивляться, и, когда чудовище поднесло его совсем близко к морде, прижал раскрытые ладони к гигантскому глазу – обжигая и ослепляя.
В следующий миг Айзек вверх тормашками полетел в море. Кель набрал полную грудь воздуха и глубоко нырнул, в кои-то веки не борясь со своей склонностью тонуть, как топор. По-прежнему сжимая копье, он поднырнул под огромного, молотящего воду архитеутиса, а потом резко выпрямился, направил острие вверх и со всей силы вогнал в пасть на брюхе кальмара. Тот забился в агонии – копье вошло так глубоко, что снаружи остался торчать всего фут древка.
На одну мучительную секунду Кель оказался опутан щупальцами и окружен поспешно отступающим архитеутисом. Наконец чудовище погрузилось на глубину – все еще распятое и ослепленное, – и вода вокруг просветлела. Кель рванулся к поверхности за смутно различимым сиянием. Оставалось лишь гадать, какого врага он сейчас поверг – голодного кальмара или беспощадного Перевертыша.
Пассажиры и команда уже перебирались в шлюпку, а те, кто мог плыть самостоятельно, усердно гребли к уцелевшему судну. Кель заметил, как Айзека вытаскивают из воды – живого и относительно здорового. Второй корабль был поврежден непоправимо: в борту зияла дыра, нос разлетелся в щепки, бушприт и фок-мачта переломились надвое. Починить его в открытом море было невозможно, а трюмы уже наполнились водой.
Кель услышал, как Саша зовет его, и вскинул руку, чтобы ее успокоить. Затем уцепился за обломок носа, секунду передохнул, собираясь с силами, и поплыл обратно к разбитому кораблю.
– Боюсь, лейтенанту совсем худо, – сказал ему моряк, пока шлюпку спускали на воду. – Мы не сможем его передвинуть.
– Помогите подняться! – крикнул Кель, и рядом плюхнулась веревочная лестница. Кель полез наверх, едва переставляя дрожащие руки и ноги и стараясь не думать о том, что может ожидать его на палубе.
Из живота Джерика торчал зазубренный обломок мачты.
– Все на другой корабль! – приказал Кель, подталкивая к шлюпке оставшихся членов команды и гвардии. – Я позабочусь о лейтенанте.
– У нас мало времени, капитан, – возразил рулевой. – И вы не сможете освободить его так, чтобы он не истек кровью.
– Идите! – взревел Кель, и люди закивали и попятились. – Все прочь!
В ушах шумело, перед глазами плыло, но Кель опустился на колени рядом с Джериком и попытался отыскать силы, которые были ему так нужны. Джерик заметил командира и попробовал улыбнуться, однако в глазах его плескалась боль, которая искажала обычную дерзкую ухмылку. Кель положил ладони ему на грудь, стараясь не задеть торчащий из тела кол, и тут же отдернул их. Все, что он слышал, – хор разрозненных криков.
– Ты звучишь как чертова птичья стая, Джерик! Я не смогу это повторить! – простонал он в отчаянии.
– Мне всегда нравились ваши застольные песни, – просипел лейтенант. – Может, исполните одну из них?
– О боже, заткнись, – простонал Кель, но все-таки рассмеялся – горько и коротко. Затем он закрыл глаза и обхватил обломок мачты. Он не сможет исцелить Джерика, если его не вытащит. Значит, кол нужно было убрать так, чтобы не убить при этом лейтенанта.
