Ночь протекала непросто. Сашу выворачивало снова и снова, будто дар, подаривший ей второе зрение, одновременно сделал ее чувствительнее к любым движениям мира. Кель каждый раз помогал ей подняться и крепко держал за пояс, пока она склонялась над морем, содрогаясь в мучительных спазмах. В промежутках Кель заставлял ее пить, хотя вода тоже не задерживалась в желудке надолго.
Саша просила его уйти, смущаясь, что он видит ее в таком состоянии, но Кель только крепче ее обнял и пошарил в уголках памяти в поисках какой-нибудь истории.
– Сегодня… я видел китов. Их было так много… Огромные и совсем маленькие… Целые семьи. Кажется, они давно не встречали кораблей, и им стало любопытно. – Кель говорил, просто чтобы ее отвлечь и успокоить – и таким образом успокоиться самому.
– Вода все такая же синяя? – еле слышно спросила Саша. Сумерки окрашивали все вокруг в серый.
– Самая синяя на свете.
– Цвет моря – это единственное, что я действительно помню из путешествия в Дендар и потом в Килморду. Ну, помимо тошноты. Цвет моря… и сны о тебе. – Саша умолкла, и Кель понял, что она корит себя за то, что не сумела удержать его в Бриссоне.
– Попробуешь выпить еще немного? – предложил он.
Кажется, воздух помогал. Спазмы приходили все реже, и ее не тошнило уже целый час. Саша отхлебнула из фляги, и Кель вытер ей подбородок, мимоходом отметив, что кожа больше не кажется такой горячей, а пальцы не трясутся.
– Я думала, ты злишься, – прошептала она.
– Я злюсь.
– Ты добрый.
– Я не добрый.
– И хороший, – продолжила Саша, повторяя реплики, которыми они уже когда-то обменивались.
– Я не хороший. – Келю захотелось разрыдаться. Он не был ни хорошим, ни великодушным. Ни благородным, ни сострадательным. Он просто ее любил, и это делало его лучше. Вот и все.
– Я никогда не встречала таких мужчин.
– Ты была рабыней в Квандуне, – возразил Кель и остановился. Он больше не мог повторять этот разговор. То путешествие было посвящено поиску. А это – возвращению. Он вернет ее в Каарн, к другому мужчине, и затем покинет.
– Я была рабыней в Квандуне и королевой в Дендаре, – откликнулась Саша, отойдя от их изначальной беседы. – Я изменилась. Однако… ты по-прежнему Кель Джеру, и ты не переменился ко мне.
– Я же обещал.
– Кому?
– Тебе. Тогда, у подножия скалы в Солеме, я сказал, что полюблю тебя.
– Но ты говорил, что это была ложь, – прошептала она, и между словами скользнула горечь.
– Это была не ложь, а обещание. И я намерен сдержать его, даже если злюсь. Даже если ты превращаешь моих людей в идиотов. Даже если ты… не моя.
Саша застонала, и Кель начал вставать, решив, будто ее желудок снова взбунтовался. Но девушка спрятала лицо в ладонях, и он понял, что это была не тошнота, а тоска.
– Поспи, Саша.
Через некоторое время она уступила, с облегчением забывшись в его объятиях. Кель прислушивался к мерному шелесту волн и шептал ей на ухо все те слова, которые не успел сказать лично – и никогда уже не скажет.
– Я полюбил не твое лицо. Не печальные глаза, не мягкие губы, не золотые веснушки, не изгибы тела. – Сердце Келя дрогнуло, а желудок сжался, напомнив, как много значили для него и эти вещи. – Я влюблялся в тебя по кусочкам. День за днем, шаг за шагом, разговор за разговором. Я полюбил ту твою суть, которая была милосердна, хотя сама не видела милосердия. Ту твою часть, которая держала меня за руку и помогала исцелять. Ту, что утешала других, даже когда боялась. И ту, которая оплакивала Максимуса Джеруанского и любившего его мальчика. Я полюбил тебя целиком. Женщину, которая была потеряна, но никогда не теряла достоинства. Которая не могла вспомнить, но ничего в самом деле не забывала. Которая была рабыней, но вела себя как королева.
* * *
На рассвете Кель закрепил нижний парус так, чтобы он отбрасывал на Сашу тень, – боялся, что она перегреется на солнце, но не рискнул возвращать в каюту. Она проспала без рвотных позывов целых три часа, и Кель начал расслабляться, решив, что худшее позади.
Проснулась она с пересохшим горлом и без кровинки в лице, но лихорадка отступила, а желудок вроде бы успокоился. Кель отвел ее вниз, надеясь, что следующие несколько дней она сможет посвятить спокойному отдыху. Однако через пару часов Саша вернулась на палубу в новом платье. Волосы ее были заплетены в косу и уложены вокруг головы широкой короной – под стать титулу. Она выглядела прелестно, но все еще не вполне здорово и смотрела на Келя так, будто прозревала сквозь него вещи, которые предпочла бы не видеть.
– Свяжите паруса, отошлите всех вниз и поровняйтесь со вторым кораблем, – велела она громко, чтобы Лортимер и команда тоже услышали.
Те ответили недоуменными взглядами. Вода была такой спокойной, и этим людям не довелось пережить самум и камнепад, потому Сашины советы казались нелепыми, почти смехотворными.
– Что вы видели, ваше величество? – спросил Кель, и она чуть заметно склонила голову, благодарная за это обращение.
– Корабли швыряет по морю, – ответила Саша твердо. – Люди падают за борт и тонут. Я не знаю почему.
Капитан Лортимер хотел разгрузить корабли в Дендаре и избавиться от большинства своих спутников. Ему хорошо заплатили, и до сих пор плавание протекало без происшествий, разве что Падриг, который даже с высоты своего маленького роста умудрялся смотреть на него сверху вниз, внушал ему страх. Лортимер вполне мог уступить королевской прихоти, а потому лишь пожал плечами и передал командование Келю. Моряки сделали, как им было велено, хотя и продолжали недоверчиво переговариваться. Вздорная женщина – пусть даже голубых кровей – не обладала для них ни малейшим авторитетом. На гвардию и джеруанцев, которые уже видели Сашу в деле, ее слова произвели большее впечатление. Солдаты бросились перераспределять провиант и закреплять полки, а все остальные разошлись по каютам, чтобы вознести молитву о спасении.
Кель спустил на воду шлюпку и отправил на второе судно вестника с посланием, чтобы команда ожидала приближения урагана или другой опасности. Саша стояла на палубе с безупречно прямой спиной, крепко сжимая поручень. Хвала богам, ее больше не шатало, но место тошноты занял страх. Остаток дня прошел в мучительном неведении.
Солнце уже клонилось к западу, окрашивая воду мерцающей розовой кистью, когда Паскаль заметил что-то в двухстах метрах впереди.
– Прямо по курсу, капитан. – Первый помощник передал Лортимеру подзорную трубу и указал на сверкающий горизонт.
Вспучившийся над волнами купол был так огромен, что они приняли бы его за скалистый остров, не уйди тот сразу под воду.
– Возможно, это кит, – предположил Лортимер, однако держал трубу у глаза чересчур долго.
По морю прошла рябь, и странный купол показался снова – чтобы тут же исчезнуть.
