«Россия, — писала стокгольмская газета „Свенска Дагбладет“ от 2 июня 1911 г., — страна медведей, но редко можно услышать, чтобы какие-либо русские дамы участвовали в этой действительно опасной охоте, а вот то, что одна шведская дама собственноручно уложила мишку, надобно счесть событием по нашим временам выдающимся. Лишь одна наша соотечественница, знаменитая Кристина Нильсон, при последнем своем посещении… участвовала в начале 80-х годов на специально в ее честь организованной охоте на медведя и застрелила зверя, потревожив его зимнюю спячку. Супруга генерального консула Хейльборна — второй Нимврод в женском обличье, жертвами уверенных выстрелов которой стали даже не один, а два могучих медведя. И это именно те два экземпляра, которые ныне украшают наш дом (то есть „Шведское общество“. — Б. Я.). Один из них — стоящее на задних лапах чучело, держащее в своих могучих лапах поднос с папиросами. На него стоит взглянуть, ибо любой, даже рослый человек ему только по плечо». Архив Эмиля Хейльбона-младшего
Сам генеральный консул потратился на более патриотический подарок, купленный на аукционе, где продавались вещи русского миллионера, — большую доску из позолоченной бронзы со следующей надписью по-русски: «Его Королевское Величество Король Швеции и Норвегии ОСКАР соблаговолил своим посещением оказать честь особняку Громова и провел вечер с его семьей с 9 до 12 часов 5/17 июля 1875 г.». Доска висела в Обществе на почетном месте.
Кухонную плиту от Болиндера подарил господин Адольф Челльгрен, журнал «Jugend» («Молодость») за 1911 г. — госпожа Нелли Вагнер, шведский флаг с флагштоком — господин Вальфрид Вагнер, а гардины — консульша Франкенфельдт. В «Памятном списке для меценатов», публиковавшемся в годовом отчете Общества, приведены названия других нужных предметов: обеденный сервиз, ножи, вилки и стаканы на 50 персон, пианино, почтовые ящики на парадную и кухонную двери, фарфоровая табличка на входную дверь с улицы, прибор для письменного стола и проч.
Среди пожертвованных денежных сумм следует отметить 300 рублей от Иды Лидваль и 1000 рублей от Эммануила Нобеля; прочие вклады находятся в пределах от 15 до 50 рублей. Крупнейшим же дарителем являлся Эммануил Нобель, который был избран почетным членом Общества за щедрость и «в знак восхищения его огромной деятельностью в сфере промышленного производства, свидетельствующей об истинно шведских энергичности и работоспособности». Действительный советник Нобель, как и его мачеха Эдла и братья Рольф и Людвиг-младший, были пожизненными членами Общества. Среди других пожизненных членов отмечались К. В. Хагелин и директор мебельного магазина «Нордиска компаниет» Юсеф Сакс из Стокгольма.
Спустя всего несколько дней после открытия «собственного дома» правление добилось разрешения продавать пиво и вина, и вскоре члены Общества уже могли в своем помещении вкушать завтрак, обед и ужин по умеренным ценам. Доходы от маленького стола не только покрывали издержки на него, но и давали небольшой излишек, за что в значительной степени Общество должно было быть благодарно «необыкновенно энергичной и деловитой» экономке фрекен Карин Хаглунд.
Разрешение властей требовалось не только на продажу в розлив алкогольных напитков, но и на все виды деятельности Общества, не исключая и такого, казалось бы, безобидного времяпрепровождения, как игра в карты. Желание членов Общества играть в карты вынудило правление в апреле 1911 г. еще раз обратиться к шефу полиции. Ходатайство было удовлетворено после долгих переговоров и после того как власти сочинили «тщательные предписания относительно карточной игры».
Чада Швеции на востоке
Ежегодный праздник «Шведского общества» всегда отмечался в день гибели короля Густава II Адольфа— 6 ноября. То был великий для Общества день, когда патриотическое красноречие лилось столь же обильно, как и пунш. Первый праздник, отмечавшийся в отеле «Регина» в 1910 г., был самым грандиозным и многолюдным — присутствовало 300–400 гостей. Торжество началось со вступительного слова усерднейшего стихотворца инженера Харальда Халля, который продекламировал свой «Пролог к открытию бюста Густава II Адольфа»:
Нам никогда не забыть дней Густава Адольфа! Нет страны, способной сравняться с его страной! Его жизненный путь столь удивителен, Он был благочестивым слугой Господа, Величайшим шведским королем. Его светлый облик дорог шведскому сердцу, Его чистый щит сияет в храме чести! Его королевские деяния остались в мировой истории! Его благородная давняя гибель дарует нам. Мысли о вечном во все времена. Мы, чада родной Швеции на востоке, Собравшиеся из многих разбросанных по стране жилищ, Мы хотим сейчас по старому северному обычаю Забыть о суете буден и в покое Пировать в этот ноябрьский вечер. Мы привели сюда наших детей, сии малыши Впервые празднуют этот день памяти. Взгляните на образ героя! В маленьких чистых сердцах Навсегда отпечатаются благородные черты. Благословенна его память.
После этого впечатляющего вступления облаченная валькирией госпожа Брендстрём возложила лавровый венок к бюсту короля под звуки «Слушай нас, Свеа». Председатель Общества произнес торжественную речь, а почетный президент Брендстрём провозгласил тост за Общество. Кульминацией празднества стала поставленная членами Общества драма «При Брейтенфельде», автором которой был поэт и член Шведской академии К. А. Мелин; спектакль сопровождался большой живой картиной, изображающей нахождение тела короля Густава II Адольфа наутро после битвы при Лютцене. После исполнения национального гимна, который спели «с большим воодушевлением», танцевали народные танцы — одним из лучших стала, согласно сообщению шведской газеты, полька, исполненная госпожой Бремер и руководителем «Северного бюро путешествий» господином Торнквистом. После того как детей отослали домой, состоялся ужин, затем были поданы кофе и пунш, и танцевали до самого рассвета.
Приблизительно так из года в год проходили празднества. «Шведскость» и чувство сопричастности к Отечеству были главнейшими идеями «чад Швеции на востоке» и основами их самосознания. Символика была сильно окрашена мифами из эпохи викингов и шведского велико-державия XVII в. Так, например, обложку отчета за 1910 г. украшало изображение корабля викингов. На обложке отчета за следующий год был помещен «рунический лев» — пирейский мраморный лев, охраняющий Арсенал в Венеции и покрытый руническими письменами, вероятно, высеченными каким-то варягом в начале XI в.
Ту же идеологическую цель — «сохранение „шведскости“, сплочение колонии» — имели рождественские праздники (см. главу «Вот и опять пришло Рождество…»), трапезы с поглощением традиционных блюд, например раков и гусей. Особенной вечеринкой был устраиваемый для пополнения кассы Общества файв-о-клок с чаепитием, спрятанными маленькими подарками, лотереей и танцами. Подарки собирались и продавались или разыгрывались. Строились также планы создать квартет Общества, но от них пришлось отказаться за неимением «профессионально подготовленных певцов».
