После битвы при Хаттине, в то время как Бальан д'Ибелен предупреждал Наблус и Иерусалим об опасности, а Жослен занимался тем же в Акре, большинство баронов, уцелевших после схватки, сломя голову помчались в Тир. Раймунд III и его соратники постарались придать городу хоть какое-то подобие защиты, прежде чем отправиться в Триполи и Антиохию. Тир, которого его фортификации и островное положение делали почти неприступным местом (известно, с каким трудом Александр Македонский овладел этим городом, а вавилоняне и ассирийцы перед ним — и крестоносцы после него), нуждался в бойцах. Вне всякого сомнения, что итальянцы притворились, что собираются укрыться на своих судах, когда Раймунд III решил заинтересовать их в обороне Тира: он сделал крупные пожалования генуэзцам и пизанцам, уравняв их в правах с венецианцами, которые до этого момента занимали в Тире первое место. Предприняв все, что он счел возможным, Раймунд отбыл в свое собственное графство (не потеряв интереса к Тиру, как и его наследник Боэмунд после его кончины), возложив на Рено Сидонского и тирского кастеляна труд защищать город. Но наступление Саладина оказалось быстрее, чем кто-либо мог предположить, и все, кто пережил ад Хаттина и был свидетелем полного крушения обороны королевства, сначала считали невозможным противостоять двенадцати тысячам мусульман, без рыцарей и продовольствия, до того как подойдут подкрепления. Вот почему все бароны, которые разом обретут отвагу и, как сам Рено Сидонский, смогут защищаться, не верили, что в их силах сдержать первый удар Саладина: Жослен III капитулировал в Акре, вопреки воле зажиточных горожан и прочих жителей, 9–10 июля. В Тире, под стены которого устремился Саладин сразу после падения Акры, Рено и кастелян, видя уход триполийских и антиохийских рыцарей, вступили в переговоры и готовились сдать город: знамя Саладина было внесено в город, чтобы водрузить на цитадели в знак капитуляции.
В этот момент, то есть спустя десять дней после Хаттина, произошло новое событие: 14 июля 1187 г. маленькая пизанская или генуэзская эскадра, приплывшая из Константинополя и ускользнувшая из рук мусульман возле Акры, прошла под сводчатыми вратами, которыми запирался вход в тирскую гавань. На ее борту находился крупный барон с Запада: им был маркграф Конрад Монферратский, дядя Балдуина V, который оставил родину в 1185 г., чтобы присоединиться, к своему племяннику, и провел два года при дворе византийского императора, где играл значительную роль. Прибытие этих кораблей (это были две галеры), рыцарей из свиты Конрада и самого маркграфа, энергичного вождя, который привез с собой большие богатства, в корне изменили ситуацию. Зажиточные горожане Тира упросили Конрада принять командование обороной города.
Этот амбициозный барон, наполовину немец, наполовину итальянец, не колебался: как и Бальану в Иерусалиме, ему потребовалась полная уверенность в своих бойцах, иначе говоря, оммаж от них; но он пошел гораздо дальше: он потребовал от жителей клятвенно признать его сеньором города и поступить так же в отношении его наследников, что и было теми выполнено. Рено Сидонский, представитель сирийских баронов, которые при таком повороте событий оказывались лишенными своих владений, бежал из Тира вместе с тирским кастеляном, опасаясь, как бы Конрад не наказал их за переговоры с Саладином. Сам султан появился перед Тиром некоторое время спустя и нашел свое знамя во рву. Он предложил Конраду освободить его отца, старого маркграфа Монферратского, попавшего в плен при Хаттине, в обмен на капитулярию города. Конрад отказался, и Саладин, не настаивая, пустился в дорогу к Аскалону: он утратил преимущество, которое ему могла дать немедленная атака на Тир.
Конрад не терял времени даром: он приказал вырыть ров, который преграждал перешеек, отделявший город от суши, починил стены и призвал новых защитников: гарнизоны городов, которые капитулировали перед Саладином, нашли пристанище в Тире. Кроме того, Конрад замыслил создать из Тира итальянскую колонию, чтобы заинтересовать купцов из разных стран в обороне города, подтвердив и расширив пожалования Раймунда III. Один генуэзец, Ансальдо Бонвичини, стал кастеляном города; пизанцы получили от Конрада подтверждение дарений, сделанных им Балдуином III и Раймундом Триполийским, а также целый квартал из королевского домена, с поместьями в пригороде (октябрь 1187 г.) и привилегиями различного рода. Барселонцы обрели зеленый дворец, поместье, пекарню и торговые привилегии, так же как и марсельцы, жители Сен-Жилль[-дю-Гард] и Монпелье (октябрь 1187 г.). Конрад даже пообещал пизанцам имущество в Яффе и Акре, а также владения Жослена III. Он повел себя как «наместник заморских королей», не считаясь с правами прежних владельцев: можно отметить, что он особенно пользовался имуществом сторонников Лузиньяна (как это уже делал Раймунд III?), тамплиеров и Жослена, чтобы наделить им итальянцев, своих соотечественников. Итальянцы же, в свою очередь, оказали ему весьма активную поддержку, рассматривая защиту Тира как «сделку»; компания пизанских купцов, Вермильони, выторговала себе в обмен на участие в обороне Тира огромные привилегии в Тире и Акре и часть «сеньории Жослена» с Шато-дю-Руа.
Этот вариант защиты увенчался полным успехом: когда после захвата Иерусалима Саладин прибыл осаждать Тир, то не смог разместить свои осадные орудия на узком перешейке. Конрад же приказал построить подвижную батарею, «barbotes», которая обстреливала арбалетными стрелами мусульманские отряды. Египетский флот выслал к Тиру двенадцать галер: Конрад заманил из них пять в гавань, затем натянул цепь, преграждающую туда вход и захватил корабли противника: уравняв таким образом силы, он направил свои семь галер против мусульманских, пятеро из которых были выброшены на берег, а две бежали к Бейруту. Хотя буря на море и помешала подходу подкреплений, присланных Раймундом III Триполийским (десять галер с рыцарями и провиантом), Саладин, после своей неудачи на море (30 декабря 1187 г.) в ночь на 1 января снял осаду, которая продлилась два месяца. С этого момента защитники Тира и мусульмане сходились только в стычках, часто необычайно кровопролитных, особенно в 1189 г..
Сирийские бароны, по примеру Раймунда III, не оставили Конрада в одиночку продолжать борьбу: до этого Триполи был центром франкского сопротивления; но постепенно все, что осталось от вооруженных сил Иерусалимского королевства, объединялось вокруг Тира. В октябре 1187 г. там можно было увидеть архиепископов Цезарии и Назарета, епископа Сидона, великих прецепторов тамплиеров и госпитальеров, предводителей их орденов, приора Сен-Жилля, приведшего с собой подкрепления из командорств госпитальеров с юга Франции, Готье Цезарейского, Гуго и Рауля Тивериадских. На следующий год к ним присоединились Рено Сидонский и Пейен из Хайфы. Конрад со своим окружением и прообразом правительства (его сенешаль, «канцлер и нотарий»), выступил в роли регента королевства, но его положение было непрочным. «Сеньор Тира», силой узурпировавший королевский домен, подчинится ли он королю Ги, когда тот обретет свободу, или же отвергнет положение вещей, существовавшее до Хаттина? В который раз участникам крестового похода предстояло либо влиться в ряды жителей латинской колонии на Востоке, либо относиться к «пуленам» как к придатку оккупационной армии и пренебрегать их правами; начнут ли крестоносцы с «табула раза», восстанавливая «латинское королевство» или же согласятся признать незыблемыми права сирийских баронов, приобретших их в силу долгого владения и не прекращаемой борьбы против ислама?
