Процесс разбегания галактик впервые открыл американский астроном Хаббл. Мысленно повернув этот процесс вспять, астрофизики, естественно, пришли к выводу, что в какой-то момент в прошлом все галактики и звезды были очень близки друг к другу, практически сливались в один невообразимо громадный и плотный, чудовищно раскаленный «Праатом». То, что произошло затем, английский физик Фред Хойл насмешливо назвал «большой хлопушкой», или, более уважительно, — Большим взрывом, по-английски — Big Bang. Теория, выводящая историю Вселенной из такого Большого взрыва, объясняет наблюдаемый разлет галактик и даже механизм образования всех наблюдаемых во Вселенной химических элементов. Но она не объясняет всего. В частности, не объясняет образования галактик и их скоплений. Однако лет тридцать назад, развивая стандартную теорию Большого взрыва, астрофизик Гут высказал мысль, что на самых ранних стадиях расширения только что родившейся Вселенной оно происходило с колоссальным ускорением, так что исходный «шар» Вселенной за какие-нибудь 10-35 доли секунды вырос от размеров атома до размеров футбольного мяча. При этом существовавшие внутри «Праатома» ультрамикроскопические неоднородности (вызванные свойствами материи на микроуровне) тоже были чудовищно быстро «раздуты» в чудовищное число раз и из ультрамикроскопических превратились уже в макроскопические. Эти неоднородности впоследствии и превратились в зародыши звезд и галактик.
Не будем сейчас вдаваться в детали этой грандиозной научной картины мира; последуем лучше за профессором Примаком, который задает в этом месте простой и «наивный» вопрос: что же это все означает? Каков «смысл» этой космогонической картины?
Слово «смысл» тут ключевое. Дело в том, что людям издревле свойственно искать смысл всех явлений окружающего их мира, и они уже в глубокой древности, когда еще не было науки, создавали для этого мифы, в том числе мифы космогонические, объяснявшие «смысл» мира в целом, то есть — как возник мир, как он устроен, как функционирует. Наш иудео-христианский миф знаком нам из Библии; из школы мы знаем о космогоническом мифе древних греков; многие, наверное, читали пересказы мифов других племен и народов. Все эти мифы играли одну и ту же роль — они объясняли данному коллективу и его отдельным членам, как возникла и устроена Вселенная, чем или кем она управляется, по каким правилам существует. Такие мифы давали древнему человеку сознание своего места в космическом распорядке вещей, придавали осмысленность его крошечной судьбе, устраняли ужас, порождаемый мыслью о случайности и хаотичности существования. Недаром само слово «космос» по-гречески означает «порядок».
В этом смысле мифы продолжают складываться и сегодня. Стоит появиться чему-то необъяснимому, как тотчас возникают и «объяснения», связывающие этот феномен, например, с пришельцами из космоса. Человеческий разум, как и природа, не терпит пустоты: он жаждет все заполнить причинными объяснениями. Но именно этим, говорит профессор Примак, занимается и современная космогония. По мнению Примака, она создает современный «космогонический миф». От того, что он основан на данных науки, его характер и культурное назначение нисколько не изменились: будучи тоже «объяснением смысла мира в целом, он и структурно, и функционально аналогичен древним космогоническим мифам». А из всех этих древних мифов, продолжает Примак, он ближе всего к еврейской каббале.
Я не стану здесь пересказывать миф каббалы в соответствии с тем, как его понимает профессор Примак, а попробую изложить его, опираясь на книги выдающихся специалистов по религиеведению Гершома Шолема и Мирче Элиаде.
Итак, каббала. Дословно слово это означает «традиция», то есть знание, передаваемое из поколения в поколение и получаемое (от ивритского слова «лекабель» — «получать») каждым новым поколением из рук предыдущего. Ранние каббалисты считали, что это тайное знание восходит к самому Моисею, а точнее — к Торе, данной Моисею на горе Синай. Тора, по утверждению древних еврейских книг, была «планом Творения», и каббалисты постигали тайны этого плана посредством мистических озарений. Рациональные термины непригодны для передачи мистического опыта; поэтому космогония каббалистов излагается с помощью метафор и аллегорий. В основу этой космогонии положено представление о бесконечном божестве, Эйн-Соф, обладающем десятью важнейшими ипостасями, или «сфирот». Три из них — Кетер («венец Бога»), Хохмá («мудрость, или предвечная идея Бога») и Бина («разум Бога») — имеют прямое отношение к сотворению мира. Но прежде чем говорить, как каббала мыслит себе это сотворение, следует уточнить понятия «сфирот». Наиболее точную их характеристику дал, по-видимому, Гершом Шолем: сфирот — это атрибуты Бога, его «эманации», каждая из которых действует в своей сфере Божественной реальности.
Еврейский космогонический миф, то есть рассказ о сотворении мира, проходил много стадий усложнения и достиг высшего своего выражения в произведениях великого мистика XVI века Ицхака Лурии из Цфата, который, в свою очередь, развил и переосмыслил идеи знаменитой древней книги «Зоар», на иврите — «Сияние» (созданной Моше де Леоном в XII веке). Исходный вопрос, поставленный лурианской каббалой, звучит очень просто: как мог Эйн-Соф создать нечто, отличное от Себя, если Им было заполнено все? Ответ на этот вопрос, напротив, был величественно-дерзким: Эйн-Соф, утверждал Лурия, претерпел «цимцум» — что на древнееврейском языке, грубо говоря, означает «сжатие», или «стягивание», а точнее — «удаление от Самого Себя». Он как бы покинул некую область, освободив в Себе Самом место — этакое пустое предвечное пространство, предназначенное для будущего творения. В первом акте этого творения Эйн-Соф создал Ничто, Небытие. Способность к совершению такого грандиозного действа в каббале как раз и обозначается словом «Кетер» — это величие, венец Бога.
На второй стадии в сферу Ничто изливается вторая эманация — Хохма. Она как бы «взрывает» это Ничто и превращает его в Бытие. Согласно «Зоару», такое творение Бытия из Ничто начинается в мистической «предвечной точке» (она зовется «Решит», на иврите «Начало»), вокруг которой реализуется весь космогонический процесс. Из этой точки в освобожденную Богом пустоту начинает изливаться Божественный свет, который заполняет некие «сосуды», но так как сосуды эти не выдерживают обилия света, они ломаются, и поломка эта приводит к несовершенству мира; задача людей — собирать обломки сосудов и «исправлять» несовершенство мира.
Разумеется, это не физическая космогония. Это, если пользоваться тем же термином, скорее «космогония моральная». В этой картине есть смысл и цель: объяснить сотворение и устройство Вселенной так, чтобы человек понял, что у него есть в этой Вселенной главная и великая задача — «исправление» («тиккун») себя, а через это — всего мира. Но при желании в ней и впрямь можно найти некоторые элементы, отдаленно похожие на отдельные пункты космогонической картины современной науки. Например, светящаяся «надмирная точка» Решит, из которой изливается свет, немедленно вызывает в памяти Праатом и Большой взрыв. Но это, пожалуй, и все. Некоторые современные космологи выдвигают гипотезу, что наша Вселенная родилась из какой-то предыдущей путем сжатия той в Праатом, и это могло бы напоминать каббалистический «цимцум», но другие ученые говорят, что, скорее всего, наша вселенная — просто один из «пузырьков» некоего предвечного и бесконечного «кипящего хаоса», а этому уже никак не найти аналогов в каббале. В общем, говорить о родстве этих двух космогоний можно разве что в образном плане. Я уж не говорю о том принципиальном их различии, что научная космогония, как всякая наука, обладает предсказательной силой, тогда как «тайное знание», которое пытаются извлечь из каббалы многочисленные любители такого рода спекуляций, никаких открытий по части «механики Вселенной» или путей ее грядущего развития не обещает. Каббала ведь говорит о путях Бога и человека, то есть о «знании» мистическом, духовном, тогда как наука говорит о «знании» в смысле физическом, дающем ответы на вопросы о путях материи, времени и пространства.
