Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
На первом этаже больницы было кафе, и Тревис часто заглядывал туда — просто чтобы послушать чужие голоса. Обычно он заходил в кафе во время ленча, со временем начал узнавать постоянных посетителей. В основном здесь обедал больничный персонал, но почти каждый раз Тревис замечал одну пожилую женщину. Хотя он ни разу с ней не говорил, но узнал от Гретхен, что муж этой женщины лежал в реанимации, когда привезли Габи. У него было тяжелое осложнение, связанное с диабетом. Каждый раз, когда Тревис видел женщину, он думал о ее муже — как он там, наверху. Было так легко вообразить себе худшее: пациент, подключенный к десятку аппаратов, бесконечные операции, угроза ампутации, жизнь, которая едва теплится… Не его дело было расспрашивать, и Тревис сомневался, что хочет знать правду — хотя бы потому, что он не смог бы изобразить должное сочувствие. Способность сострадать как будто покинула его.
И все-таки он наблюдал за ней, гадая, что она могла бы ему рассказать. Тугой узел в животе не позволял Тревису проглотить и нескольких кусков, а женщина не только съедала всю порцию, но и явно наслаждалась едой. Тревис не мог сосредоточиться ни на чем, кроме собственных забот и повседневной жизни дочерей, а она смеялась, прочитав в журнале нечто забавное. В отличие от него эта женщина по-прежнему сохранила способность улыбаться — и охотно дарила улыбки всем, кто проходил мимо ее столика.
Иногда Тревису казалось, что в этих улыбках сквозит одиночество. Он бранил себя за то, что дает волю воображению, но продолжал думать о ее браке. Судя по возрасту, они с мужем отпраздновали серебряную, если не золотую годовщину. Скорее всего у них взрослые дети, хотя Тревис их никогда не видел. Он тщетно гадал, счастливы ли они в браке. Женщина, кажется, спокойно относилась к болезни мужа, а Тревис ходил по коридорам и чувствовал себя так, как будто один неверный шаг — и он без сил рухнет на пол.
Интересно, сажал ли муж для нее розовые кусты, как он для Габи, когда она забеременела? Тревис помнил, как жена села на крыльце, положив руку на живот, и намекнула, что на заднем дворе маловато цветов. Глядя на нее в ту минуту, он был не в силах отказать. Хотя он изодрал руки в кровь, пока закончил, в день рождения Кристины в саду цвели розы. Тревис привез Габи букет в больницу.
Интересно, наблюдал ли муж этой женщины за ней краем глаза, как Тревис наблюдал за Габи, когда дети качались на качелях в парке. Ее лицо светилось гордостью. Тревис держал жену за руку, и ему не хотелось ее отпускать.
Интересно, любовался ли этот человек своей женой по утрам, как Тревис любовался Габи. Иногда, невзирая на хаос и спешку, они просто лежали несколько минут обнявшись, будто набирались сил для того, чтобы встретить новый день.
Тревис не знал, был ли его брак исключительно счастливым или же все семьи таковы. Он знал лишь, что без Габи абсолютно растерялся, тогда как остальные, включая женщину в кафе, откуда-то черпают энергию, чтобы жить дальше. Он не знал, восхищаться этой женщиной или жалеть ее. Тревис всегда отворачивался, прежде чем та успевала поймать его взгляд.
Рядом прошло целое семейство с воздушными шариками. Слышалась оживленная болтовня. У кассы стоял молодой человек и рылся по карманам в поисках сдачи. Тревис отодвинул поднос, ощутив тошноту. Он осилил сандвич лишь наполовину. Тревис подумал, не захватить ли его с собой в палату, но потом решил, что все равно не станет доедать. Отвернулся к окну.
Оно выходило на маленькую зеленую лужайку, и Тревис мог наблюдать за изменениями в природе. Он представил себе, как с приходом весны кизил покроется крошечными почками. За минувшие три месяца он видел с этого места все. Видел дождь и солнце, видел ветер, который несся со скоростью пятьдесят миль в час и безжалостно сгибал сосны. Три недели назад он видел град, за которым последовала потрясающая радуга, повисшая над кустами азалии. Цвета, такие яркие и живые, заставили Тревиса вспомнить о том, что природа порой посылает знамения. Главное — верить, что за печалью всегда следует радость. Но в следующую минуту радуга исчезла, град посыпал снова, и Тревис понял, что радость — всего лишь иллюзия.
19
После обеда небо затянуло облаками, а для Габи пришло время зарядки. Утром и вечером упражнения с ней проделывала медсестра, но Тревис попросил у Гретхен разрешения совершать эту процедуру в середине дня.
— Думаю, ей понравится, — ответила та.
Гретхен продемонстрировала ему последовательность упражнений, объяснила, что каждый мускул и каждый сустав требуют внимания. Если Гретхен и прочие медсестры начинали с пальцев на руках, Тревис обычно начинал с пальцев на ногах. Он отворачивал одеяло, касался ступни, сгибал и разгибал розовый пальчик снова и снова, прежде чем перейти к соседнему.
Ему нравилось делать это для Габи. Прикосновения к ее телу было достаточно, чтобы оживить десятки воспоминаний: то, как он массировал ноги жены, когда она была беременна; медленный соблазнительный массаж при свечах, заставлявший ее мурлыкать от удовольствия; растирание плеч, когда она потянула связки, подняв тяжелую сумку одной рукой. Тревису недоставало разговоров с Габи, но иногда ему казалось, что по обыкновенным прикосновениям он скучает ничуть не меньше. Прошел месяц, прежде чем он попросил у Гретхен разрешения делать с Габи лечебную физкультуру. Гладя ноги жены, он чувствовал себя так, будто пользуется ее беспомощностью. Не важно, что они женаты. Происходящее казалось Тревису сомнительным по отношению к женщине, которую он обожал.
Но…
Габи нуждалась в помощи. Без упражнений мышцы атрофируются, и даже если она очнется — когда очнется, немедленно поправлял себя Тревис, — то окажется прикованной к постели. По крайней мере так он себя убеждал. В глубине души Тревис знал, что нуждается в этом не меньше жены, хотя бы затем, чтобы чувствовать тепло ее кожи или легкое биение пульса на запястье. В такие минуты он почти не сомневался, что Габи очнется.
Он заканчивал разминать пальцы на ногах и принимался за лодыжки, потом сгибал и разгибал колени, то подтягивая их к груди, то снова выпрямляя. Иногда, лежа на кушетке с журналом, Габи с рассеянным видом проделывала то же самое, как балерина. И не менее грациозно.
— Тебе приятно, милая?
«Да, прекрасно. Спасибо. А то они уже слегка затекли».
Тревис понимал, что воображает себе этот разговор, что на самом деле она молчит. Но родной голос звучал из ниоткуда каждый раз, когда они делали зарядку. Иногда Тревис гадал, не сходит ли он с ума.
— Как поживаешь?
«По правде говоря, страшно скучаю. Кстати, спасибо за цветы. Они такие красивые. Ты купил их у Фрика?»
— Ну а где же еще?
«Как там девочки? И на сей раз не ври». Тревис перешел к другому колену.
— Все в порядке. Хотя, конечно, очень по тебе скучают, и им нелегко. Иногда я просто не знаю, что делать.
«Но ты стараешься изо всех сил. И я говорю тебе это каждый раз».
— Ты права.
«Иного я и не ожидала. С ними все будет хорошо. Они крепче, чем кажутся».
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
