Суть в том, что, даже отставая от Агасси и Шараповой, Федерер все еще зарабатывал такие суммы, о которых большинство и мечтать не может. По существу, решение постараться увеличить свою международную ценность означало, что Федерер осознал необходимость применения новых критерив сравнения, основанных исключительно на рыночной стоимости. В этом смысле он мало чем отличался от банкиров или топ-менеджеров, настаивающих на определенных зарплатах не только потому, что им нужны деньги, но и из-за того, что их заработок отражает профессиональную ценность. Стоит ли его за это осуждать? Вероятно, нет. Многие воспринимают Роджера Федерера как парня, который понимает, что человеческие ценности нельзя купить за деньги. На том же этапе карьеры Федерера соблазнила возможность заработать побольше, пусть даже он и остался равнодушен к хвастливым демонстрациям того, что можно купить за деньги.
А вот почему IMG? В то время существовали две другие крупные управленческие компании (Octagon и SFx) плюс многочисленные более мелкие компании, и, несомненно, они были бы не прочь заключить с ним сделку. Он же вернулся к компании, от которой отказался в 2005 году, и заключил сделку, по которой IMG отвечала за его международную раскрутку. Его личным агентом стал Тони Годсик, муж бывшей финалистки Открытого чемпионата Франции Мэри-Джо Фернандес, список клиентов которого уже включал в себя еще одну популярную и яркую лучшую теннисистку мира, Линдсей Дэвенпорт. Нет никаких сомнений в том, что Федереру было комфортно с Годсиком. Хотя многие замечали, что Годсик поначалу пытался слишком уж сблизиться с Федерером, но очень быстро сообразил, каковы границы личного пространства швейцарца. Последующие события 2008–2009 годов показали, что IMG оказалось устойчивее некоторых конкурентов в условиях глобального экономического кризиса. Впрочем, имеется подозрение, что Федерера соблазнило очень выгодное предложение, поступившее, возможно, лично от тогда нового президента IMG, финансиста Тедди Форстманна, чья компания Forstmann-Little купила IMG в 2004 году.
Форстманн, заядлый гольфист, гордящийся своей способностью открывать таланты, имел личный разговор с Федерером, по результатам которого игрок и вернулся к IMG.
Неправильно было бы придавать чрезмерное значение жалобам тех, у кого был свободный доступ к юному Федереру и которым потом, когда Федерер достиг высот, пришлось довольствоваться «крошками с барского стола». Интересно послушать комментарии Бита Каспара, бывшего спортивного редактора Basler Zeitung, который заметил: «В 2002 году Линетт ясно сказала, что Basler Zeitung помогла Роджеру подняться к вершинам, что Роджер никогда этого не забудет, и, когда бы мы ни захотели интервью, мы всегда сможем его получить. После 2003 года это прекратилось. Также стало понятно, что его время на работу с прессой будет тратиться на издания и телевизионные программы, связанные с его маркетинговыми целями. Он все еще был заинтересован в Базеле, но с точки зрения коммерции он хотел показываться всему миру, а как раз этого мы не могли ему дать».
Постепенный разрыв Федерера с Базелем – точнее, мирное расставание – в результате завершился тем, что весной 2008 года он переехал в более благоприятный в налоговом отношении кантон Швейцарии.
Фанаты тенниса обсуждают, кто величайший игрок за всю историю (вероятно, это будет продолжаться всегда, пока люди будут играть в теннис). И комментарии Андре Агасси, сделанные после финала Открытого чемпионата США 2005 года, должны присутствовать среди цитируемых ими свидетельств. Это был последний триумф Агасси как теннисиста, и то, как он упорно пробивался в финал турнира Большого шлема в возрасте тридцати пяти лет (ему нужно было для этого три последовательных матча из пяти сетов), делает свой вклад в легенду Агасси. Однако 11 сентября 2005 года он пополнил и легенду Федерера.
Агасси пропустил Уимблдон из-за травмы спины, но вернулся в великолепной форме на Открытый чемпионат США собирать осколки разбитой надежды американского тенниса – после того как Энди Роддик позорно, в первом же раунде, проиграл Жилю Мюллеру, малоизвестному теннисисту из Люксембурга.
За недели до Открытого чемпионата вокруг Роддика стояла такая шумиха, что его поражение обескуражило не только американскую публику, но и рекламщиков, в продукции которых Роддик появился во время подготовки к турниру. Пока Федерер невозмутимо разделывался поочередно с Кифером, Налбандяном и Хьюиттом, чтобы дойти до финала, Агасси сыграл в трех матчах из пяти сетов, включая полуфинал против Джеймса Блейка, исход которого решался на последнем тай-брейке, и полуфинал против Робби Джинепри. К счастью, ни один из них не был очень длинным, и харизматичного американца поддерживали стабильный ажиотаж и предвкушение финала с великим Федерером.
Между окончанием полуфиналов и началом финала было менее двадцати четырех часов, но о матче в Нью-Йорке говорили многие. Когда, наконец, в половине пятого вечера в солнечное сентябрьское воскресенье игра началась, Федерер первым открыл счет. Он выиграл в первом сете, но Агасси выиграл его подачу во втором гейме второго сета, убедительно продемонстрировав, что уступать не намерен. Вторая выигранная подача позволила американцу сравнять счет. Публика была поглощена этим матчем. Когда Агасси выиграл подачу Федерера при счете 4–2 в третьем сете, она уже сходила с ума от перспективы того, что их тридцатипятилетний герой может одержать эпическую победу. Впрочем, разочарование было также весьма возможно.
Оказалось, что для Федерера это был ключ к обретению своей лучшей формы на турнире. Он быстро отыгрался, почти выиграл подачу Агасси в одиннадцатом гейме, а затем стремительно победил на тай-брейке со счетом 7–1.
С того момента поражение Агасси было предрешено. Когда при счете 5–0 в четвертом гейме Федерер дал слабину, можно было бы подумать, что в сердце Роджера вкралось милосердие: последний сет Агасси в турнире – и, как казалось в то время, его последний сет на Открытом чемпионате США, – не закончился со счетом 6–0. В результате матч закончился со счетом 6–3, 2–6, 7–6, 6–1 в пользу Федерера.
На прощание Агасси сказал публике Флашинг Медоуз: «Спасибо, Нью-Йорк. Это были прекрасные двадцать лет». Однако еще важнее то, что он сказал на послематчевой конференции.
Выиграв свой шестой титул Большого шлема, Федерер сравнялся по количеству главных титулов с Борисом Беккером и Стефаном Эдбергом. «Это потрясающе, – сказал он, – я встал в один ряд со своими кумирами. Разве это не великолепно? Каждый мальчик об этом мечтает, и я сегодня этого достиг в запоминающемся финале».
А вот Агасси не говорил о равенстве: «Нельзя долго отрицать это: он лучший теннисист, против которого я когда-либо играл. Пит [Сампрас] был великолепен, несомненно, но с Питом возможно было хоть что-то предпринять. Ты знал, что нужно было делать. Если не знал, то приходилось пенять на себя. С Роджером такой возможности нет. В каждый момент, при каждом ударе есть ощущение срочности. Если сделаешь то, что должен, то чувствуешь, что это дает тебе шанс выиграть. Он просто слишком хорош. Он играет в теннис очень по-особенному. Я такого еще раньше не видел».
Федерер счел похвалу американца чрезмерной: «Лучший игрок этого поколения – возможно, но я даже близко не лучший за всю историю тенниса. Просто посмотрите на рекорды некоторых парней. Я теряюсь на их фоне».
