Он наклонился, чтобы нежно поцеловать ее в губы, твердая линия мышц его шеи и плеч сообщила ей, какого напряжения ему стоило сдерживаться.
— Райли, знай это. Все, что предсказывали старинные истории, правда. Я ждал тебя, сам того не зная, всю свою жизнь.
Она посмотрела на него, в замешательстве от того, что его слова и эмоции сообщали ей.
— Я люблю тебя, Райли. Ты пленила мое сердце, — с этими словами что-то в его контроле сломалось. Он нырнул в нее один раз, второй, третий, потом вошел в последний раз настолько глубоко, что она почувствовала его у своей матки. Он откинул голову назад и выкрикнул ее имя, взорвавшись внутри нее. Его разум, его сердце, даже его душа открылись перед ней намного полнее, чем прежде, и она почувствовала себя танцующей, извивающейся, она пировала на его эмоциях.
На его страсти.
И она снова взорвалась, поднимаясь по спирали все выше и выше в то место, где она никогда прежде не была. Снова взорвавшись вокруг него и падая. Падая.
Влюбляясь. Каким-то невероятным образом, но она любила этого мужчину, которого только что встретила. Этого мужчину, которого она знала всегда.
Прежде, чем она смогла передохнуть от этого осознания, она аккуратно поставила свои щиты на место. Этим знанием она была еще не готова делиться. Даже с Конланом.
Пока нет. Это слишком скоро. Если ты любишь людей, они уходят. Она была не готова к тому, чтобы он покинул ее.
Никогда, вероятно, не будет готова.
Конлан упал на нее, придерживая себя руками, чтобы не раздавить ее своим весом. Единственным звуком в комнате было дыхание. Их обоих.
Через минутку он смог пошевелиться, перекатился на бок, все еще держа ее в своих объятиях.
— Забудь гору Богов, — прошептал он. — Я бы в мгновение ока променял ее на это.
Глава 24
Райли проснулась в тепле и довольстве, испытывая некоторую боль в тех местечках, которые не болели уже долгое время. Она минутку не открывала глаз, полностью счастливая оттого, что просто лежит здесь, в объятиях Конлана, а ее голова устроилась у него на плече. Солнечный свет согрел комнату. А покой, хотя она и знала, что это только иллюзия покоя, но и она согревала ей сердце.
— Я раздумывал, когда ты проснешься, соня.
Она слегка повернулась, чтобы улыбнуться ему.
— Соня? Ты дал мне отдохнуть только после четырех утра.
Улыбка на его лице была самодовольной и неоспоримо мужской. Она рассмеялась, потом ущипнула его.
— Эй! — он перевернулся, и она оказалась под ним. — Знаешь ли ты, какое наказание полагается за нападение на члена королевской семьи Атлантиды?
Она закатила глаза.
— Ох, бедняжка. Этот крошечный щипок? Разумеется, темница.
Глаза Конлана проказливо блеснули, а еще в них показалось что-то весьма сладострастное.
— Ой, нет. Твое наказание пройдет не в темнице. А в моей спальне будешь ты тяжко трудиться.
Райли захихикала. Она не могла справиться с собой. Вид ее гордого воина, который легкомысленно шутил, просто приводил ее в счастливое состояние.
Сердце Конлана затихло при звуке беззаботного смеха Райли. Он никогда не оставался после того, как переспал с женщиной. Он всегда знал, что ему следует избегать привязанностей.
Но Райли… Райли. Смеется, щечки покраснели от счастья и последствий ночной страсти. Он почувствовал ее глубокое желание, когда ее эмоции капитулировали.
Но она все еще в этом не призналась.
Словами.
Он ухмыльнулся.
— Вероятно, нам стоит над этим поработать.
— Поработать над идеей того, как я выполняю тяжелую работу? Я так не думаю, — сказала она, дернувшись в попытке отойти.
Он поднял руку, позволив ей передвинуться на локтях. Это движение позволило ему оказаться там, где он и хотел быть, его лицо было на уровне ее очаровательного, крошечного пупка.
Он опустился, снова поймав ее, и лизнул теплую кожу.
— Эй! Так нечестно, — сказала она, все еще смеясь.
— Не двигайся, — прошептал он, потом скользнул еще ниже по кровати, пока не уставился на интригующий треугольник рыже-золотых кудряшек.
— Конлан? Что ты…
Ее голос оборвался вздохом, когда он передвинул руку, и одним пальцем прошелся по кудряшкам.
— Я полагаю, что твое наказание сейчас начнется, mi amara. Лежи спокойно и принимай свое наказание.
Он раздвинул ее бедра, поймав ее в ловушку своими руками.
— Но…
Он коснулся языком той тропинки, которую прошел его палец, и она застонала. Он улыбнулся.
— Я полагаю, что узница должна вести себя хорошо, или наказание продолжится.
Райли затаила дыхание, когда язык Конлана снова прошелся по ней. Нервные окончания, о которых она не знала, сжались и послали огонь по ее венам, и через нее проходил разряд электричества всякий раз, от его языка в каждую частичку ее тела.
Она застонала, пока он ее целовал, и лизал, и сосал, уделяя то же внимание, что и ее грудям. Вот только на сей раз, она кончит ему в рот, если он не прекратит.
Ее голова металась туда-сюда на подушке, утопая в ощущениях. Сдавшись первобытному жару, который искрился от него, от нее, от них обоих. Кто знал, где кончается один и начинается другая? Ох, его губы, его язык, его рот. Она сейчас взорвется. Если только, если только…
Он скользнул пальцем в нее и нажал.
— Конлан! — кто-то — это была она! — закричал.
Он добавил второй палец, и стал вводить и выводить их из ее влажности в одном ритме с тем, что делал его язык, а она вся задыхалась, просила, умоляла.
А потом он остановился.
Ее глаза резко открылись, и она посмотрела на него, силясь дышать, силясь сосредоточиться. Он улыбнулся ей, его зрачки были почти поглощены этим танцующим сине-зеленым пламенем.
— Кончи для меня, Райли. Дай мне попробовать свою сладость ртом.
Потом он вновь наклонил свою голову, и она дернулась при первом же прикосновении его рта. Кончая, кончая, кончая, пока она не подумала, что потеряет сознание от ощущений.
Тогда он, наконец, отпустил ее, притянул ее к себе, и коснулся ее щек.
— Ты плачешь. Я причинил тебе боль?
Она посмотрела на него сквозь слезы, висящие на ее ресницах.
— Нет. Это совсем не так. Я думаю… я думаю, что ты вылечил что-то во мне.
Она обвила руками его шею и притянула его голову к себе.
— Мне ты нужен внутри, Конлан. Прошу.
