Гэри ожидал, что двое помощников шерифа, наблюдавшие за поместьем, вот-вот прибегут на крик, но никто не появился. Из Дома тоже никто больше не вышел. Брайан осторожно, не отнимая ножа от горла привратника, зашел ему за спину и левой рукой взял его в «замок», как в киносцене с захватом заложников.
– Даю тебе пять секунд, чтобы отвел нас к Джоан.
Безучастное выражение в глазах привратника сменил страх. Гэри оглянулся через плечо на дорогу, гадая, видит ли происходящее Стейси и позвала ли она на помощь людей шерифа.
– Вперед, – скомандовал Брайан, толкая человека в спину.
Зловещее предчувствие начало расползаться из живота Гэри по всему телу.
И все же он переступил порог Дома. Рейн, помедлив секунду, шагнул следом и прикрыл дверь за собой.
21
Джоан оставили в той же комнате, но гробов в ней больше не было.
Зачем убрали гробы? Что они сделали с телами родителей? Достойно ли их похоронили? Или сбросили в канаву? Сожгли? Закопали в полевой борозде? Оставили гнить в подвале? Ей никто ничего не сказал, невозможность последнего прощания вкупе с неизвестностью сводили с ума.
Чего, вероятно, и добивались ее мучители.
Гробы убрали несколько часов назад. Девушку прижали к стене две мосластые бабы, пока мускулистые молодые парни вынесли сначала гробы, потом ко́злы. Джоан накричалась до хрипоты и выплакала все слезы. С ней никто не разговаривал, и никто не обращал внимания на ее требования объяснить, что происходит. Когда парни закончили работу, женщины грубо толкнули Джоан на пол, вышли и заперли за собой дверь.
Это произошло целую вечность назад. Она поспала на полу и справила нужду в оставленную «утку». В узких прорезях наверху свет сменился темнотой, та – снова светом. До того как дверь снова открылась, ее продержали взаперти больше суток.
– Ешь или умрешь. – Мужчина средних лет бросил ей под ноги мешок с едой. Джоан не могла определить его положение в Доме и решила отвернуться к стене, не подавая вида.
Мужчина ушел.
«Утку» он не опорожнил и не захватил с собой.
Выждав несколько минут, Джоан выложила из мешка и обнюхала припасы – ломоть хлеба с корочкой, палку сельдерея, холодную вареную картофелину, флягу с водой. От еды исходил земляной запах, как от плодородной почвы. Джоан ни к чему не притронулась, а в знак непокорности швырнула картофелину в стену. Вслед за ней полетели сельдерей и хлеб. Воду она вылила на пол.
Дверь в комнату немедленно открылась, вошли двое мужчин, в том числе Варнава, бывший друг ее отца. Очевидно, за ней следили и увидели, как она выбросила еду и вылила воду. Джоан приготовилась выслушивать укоры и поучения, однако Варнава лишь поднял мешок, и мужчины молча удалились. Щелкнул замок. В воздухе остался висеть запах, как будто в комнате распылили духи с густым ароматом. А ведь всего несколько секунд назад никакого запаха не было. Едва успев его заметить, Джоан ощутила странные изменения – точно так же она чувствовала себя на фестивале перед тем, как потерять сознание. А потом… потом дверь открылась, и вошел ее папа с подносом грибов, похожих на маленьких злых человечков. Папа был мертв, и на его лице застыло то же выражение, с которым он лежал в гробу, – жуткая маска удивления, широко открытые глаза и рот. Он приблизился, неуклюже передвигая ноги, протянул один из грибов. Джоан отвернулась и увидела в углу маму. Та вскрикнула, но вместо крика с ее губ слетело стрекотание кузнечика. На маме горели волосы, кожа на лбу начала плавиться от жара, оплывать, как розовый каучук, и капать на веки.
Джоан хотела убежать – ноги пригвоздило к полу.
Над головой послышался шум, что-то вроде грохота водопада. Задрав голову, Джоан увидела, что потолок превратился в гигантское лицо Отца. Рев исходил из его раскрытого рта. Отец сделал вдох, втягивая в себя весь воздух из комнаты. Даже с прибитыми к полу ногами Джейн чувствовала на себе силищу этой тяги. Все вокруг, включая маму и папу, засосало, как пылесосом, ступни с болью отодрало от пола, и ее тоже втянуло в черное отверстие рта.
* * *
Джоан очнулась в постели.
Комната казалась знакомой, но назначения ее Джоан не помнила. По обе стороны кровати стояли простые квадратные столики, а у стены – шкаф из сосновых досок. Посмотрев налево, Джоан обнаружила окно.
Она медленно села. Предплечья болели, словно их крепко сжимали грубыми пальцами, под бесформенной домотканой блузой не было лифчика, что-то находилось между ног. Спустив штаны и трусы, Джоан обнаружила, что кто-то засунул ей в промежность свернутую тряпку. Теперь все ясно. Ее не изнасиловали лишь по одной причине – начались месячные. Джоан стала неприкосновенной, нечистой.
Спасибо тебе, Боже, за небольшую услугу.
Нет, Бог тут ни при чем. Бога не за что благодарить.
Из гостиной послышались голоса, и на мгновение Джоан почудилось, что это ее родители обсуждают события дня, что они никуда не уезжали из Дома, а последние пять лет ей приснились. Как хорошо – пусть в западне, подневольные, но родители живы и здоровы!
Прислушавшись к голосам повнимательнее, она поняла: мужской принадлежал не отцу, а женский – не матери. Джоан попыталась встать с кровати, но резкая головная боль заставила ее замереть и вскрикнуть. Мужчина и женщина, беседовавшие в соседней комнате, вбежали в спальню с озабоченным видом. Хозяин был высок и гладко выбрит, с длинными, расчесанными на прямой пробор волосами. Женщина – одна из Детей, но от нормальных людей ее отличали лишь два сросшихся пальца. Эту пару Джоан здесь раньше не видела.
– Тебе плохо? – с тревогой спросила женщина на Языке.
– Да, – ответила Джоан, тщательно избегая резких движений.
– Устала, должно быть. – Женщина поцеловала Джоан в лоб. – Я рада, что ты наконец проснулась, моя милая.
Джоан нахмурилась. Это еще что за новости?
Мужчина улыбнулся:
– Есть хочешь?
Да они делают вид, что они – ее семья!
Какая мерзость! С какой стати они разыгрывают этот цирк? Не шевеля головой, Джоан осторожно посмотрела сначала на одного, потом на другого «родителя». В Доме ничего не происходило без ведома Отца. Значит, это он велел, чтобы пара обхаживала ее, как папа с мамой. Вот только ради чего?
– Хочешь позавтракать? – спросила женщина.
– Зачем вы это делаете? – спросила Джоан, глядя на них в упор.
Женщина попыталась изобразить удивление, но актриса из нее была никудышная – Джоан перехватила беглый взгляд, который та бросила мужу.
Если мужчина, конечно, приходился ей мужем.
– Делаем что, моя милая?
