Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
— Прости, ради Богов Светлых, — сказала гордая боярыня, которая и воеводам первая не кланялась, — она не помешает больше. Или за косу возьму.
Любица подошла к Вельке, ничего не говоря, села рядом и обняла ее сзади, прижимая к себе. Чара на то возражать не стала, она снова склонилась к кудесу, мягко провела пальцами по его шелковистой упругой коже и опять ударила, легко-легко, прислушиваясь и к чему-то приглядываясь, а кругом снова все затихли, дыхание затаили…
Наконец она опять подняла голову и сказала, обращаясь к Воевне:
— Ну я поняла. Ох и глупая девка эту кашу заварила. Надо же, приворот да на огневуху завязать! Такое, должно быть, никому еще в голову не приходило. Это только если жить надоело или парня порешить захотелось. Так обоим с камнем да в омут — проще было бы.
Все переглядывались и покуда ничего не понимали.
— Она? — дрожащим пальцем показал на Вельку боярин Мирята.
А та сжалась, закрыла руками лицо. Ей уже стало понятно. Она весь день, пытаясь лечить Иринея, только вредила ему все больше.
— Отойдем-ка, матушка, там и пояснишь, — сдержанно попросила старшая боярыня, подходя и беря ведунью за рукав, — что за приворот, и прочее все.
Сор из избы выметать Воевна все же не хотела. Но ведунья легко стряхнула ее руку и сухо, громко засмеялась, отвечая Миряте — видно, беречь чужой сор она не собиралась:
— Что — она? Говорю же, с дури на огневуху завязали. Она огневуха и есть, волхвовка огневая. Не она, а ее порешить хотели. Это она помереть была должна, она бы хворала, если была бы обычной девкой. Ее жизненная сила должна была приворот любовный питать. А она сильная, вот наоборот и вышло. Не от нее сила пошла, а к ней. От парня этого, и ее он питает, и приворот! А она все ему помочь пыталась, а для этого силу звала, еще больше у него забирая! У него уже почти и не осталось.
А толпа вокруг молчала, силясь понять и осмыслить происходящее, мало кому удавалось сразу. Младшая, выходит, не виновата? Чужих рук это злодейство?
Совсем непонятно.
— Да что ты такое говоришь, безумная?! — протяжно выдохнула княжна. — Нет! — она отчаянно посмотрела на Воевну. — Не так все! Я просто хотела, чтобы он ее разлюбил, чтобы не замечал. Он мой ведь, мне сужден, сама знаешь! Сестре вредить — да что я, лиходейка какая? Просто чтобы он разлюбил, она-то его и так не любит, спроси у нее! И приворот был… такой… надежный, редкий, не могло от него быть худого!
— Любит он, да… выходит, так, — усмехнулась Чара, — потому его сила к ней и пошла, а не твоя. Наяву небось он только на тебя одну и глядел, а душой-то все равно к ней рвался. Вот и поняла ты, девка, какая цена любовным приворотам, небось больше не захочешь?
Княжна молчала, тяжело дыша и прижимая руки к груди.
— А приворот и правда редкий, — как в раздумье продолжала ведунья, — тридцать лет назад и еще три года, или того раньше, сплели этот науз[39] на девять узлов, для девки одной, чтобы привязать к ней парня да соперницу извести. Как соперница та померла бы, силу свою всю отдав, тогда бы и завершилась ворожба, и парень тот больше на других и не глядел бы, кроме той, на которую творилось. Последний узел в наузе том незавязанным остался, его девка сама завязать должна. И добавить в тот узел… — что, кровь, волосы? Ты, понятно, про эти зароки могла не знать, не для тебя ведь делалось. Не в бабкином ли сундуке науз отыскала? Или какая-нибудь выжившая из ума тебя одарила?
Чаяна все молчала, бездумно глядя перед собой, и даже неясно было, понимала ли. Только боль и отчаяние были на ее лице, и ничего больше. А Велька вдруг вспомнила, как нянька в последнюю ночь сунула что-то под лежащий на лавке покров, сестра потом сказала, что это оберег. Вот, значит, каков оберег тот. Но нянька — добрая женщина, любившая Чаяну без памяти, и Велька от нее лишь добро видела. Невозможно поверить, что нянька знала про условия той давней ворожбы и что творилась она на смерть. Скорее всего, тоже не знала. Хранила небось как сокровище, хотела, чтобы пригодилось кому-нибудь на счастье. А надо было сжечь тот науз! Пока до конца не завязан, сгорел бы. Теперь, наверное, и не сгорит, и не порвется, и ничего с ним не сделаешь, раз дело не закончено, Ириней жив еще!
И другая есть опасность… Тридцать с чем-то лет — вдвое больше, чем Велька на свете прожила! А науз развязать и ворожбу отменить может тот, кто ее творил, или кто-то много сильнее! И Велька отчаянно пожелала теперь, чтобы эта лесная ведунья, Чара, была сильнее всех на свете и легко сняла бы приворот и сожгла проклятый науз! А уж потом-то они вместе Иринея в считаные дни на ноги поставят, да хоть бы и сама Велька справится, если Чара научит как. Только бы успеть разделаться с приворотом, пока Ириней жив.
— Понятно, матушка, — Воевна низко поклонилась ведунье, — ради Богов Светлых, сними ты этот приворот, а мы уж не поскупимся. Чего хочешь, серебра, мехов, самоцветов? Сама выберешь себе и шубу, и сапоги, что только княгине бы носить, и еще что захочешь вдобавок. Поторопись только!
А Чара снова засмеялась, без веселья — как ворона закаркала.
— Оставь, боярыня. Или кто ты, уж не ведаю. Шубы княжеской мне не надо, да и успеется с платой. Я тебе самого плохого пока не сказала, может, и раздумаешь меня шубами дарить! Колдуньи той, что науз вязала, на свете давно нет. А я что-то сомневаюсь, что ее ворожба мне по зубам. Однако науз несите сюда, попробовать-то нужно.
Воевна кинулась, затеребила Чаяну, сама повела ее к шатру, выспрашивая про науз. Та была в таком смятении, что понимала плохо. Но все же науз наконец принесли, на тряпке, руками не касаясь — просто тонкий кожаный шнурок, узлами хитрыми завязанный. И пряди волос завязаны в последний узел.
Сначала Чара просто сидела и науз рассматривала, и Велька досадовала — ну почему же не развязывает? Время-то идет.
Наконец ведунья выдернула откуда-то из одежды костяную иглу и принялась распутывать шнурок. И скоро понятно стало, что ничего у нее не выходит. Такой на вид простой казалась эта работа, всего-то распутать шнурок, что многим, должно быть, хотелось выдернуть его из рук беловолосой женщины и поскорее сделать все самим. Но нет, никто не осмелился.
— Хочешь попробовать? — Чара кивнула Вельке. — Не бойся, можно.
Велька подошла, взяла иглу, шнурок. Долго ковыряла и дергала так и сяк, ничего не выходило. Тогда осенило ее — а огнем-то? Вызвала огонек между пальцев — сила хоть и схлынула, но было ее еще много, — попыталась зажечь науз. Он не горел, проклятый. Потом в костер его ведунья бросила и вскоре достала, показала, чтобы люди видели, — не горел. Горибор подошел с обнаженным мечом в руке, кинул науз на полешко и со всей силы мечом рубанул — отскочил меч.
Все смотрели. Молчали. Дивились и боялись.
— Так что делать будем, матушка? — взмолился наконец боярин Мирята. — Не может быть, чтоб никакого способа не было! Ты цену скажи и что делать, а уж мы не постоим! Ты скажи…
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
