Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
— Я да в повозке? Никак шутишь, Огнявушка? — усмехнулся Ириней и впервые за столько дней взглянул на княженку прямо, а не вскользь. — Нельзя мне в повозке, кони засмеют.
— Кони над хворыми и ранеными не смеются.
— Какой же я хворый и раненый!
И впрямь скоро на его щеках румянец какой-никакой появился, и он встал, шутить начал и улыбаться, снова сел на своего коня, и обоз двинулся. Чаяна рядом поехала и не сводила с него влюбленных, радостных глаз.
— Смотреть на них и то уже счастье, — сказал потом Воевне боярин Мирята, — да только княжич что-то меня тревожит. Он ведь у меня с трех лет перед глазами, как на коня посадили. Любимчик отцовский! Здоровым рос, никогда, почитай, и не болел, даже детские хвори простудные стороной его обходили! А теперь-то чего стряслось? — и поглядывал он при том на Вельку, которой ответить было нечего.
Еще через день наутро Ириней не смог встать. Опять все всполошились. И теперь уже Велька без сомнений заявила старшей боярыне, что надо срочно искать умелую волхву, лучше из святилища, да из старших, которые главные обряды творят, иначе жизнь княжича угаснет, как лучинка, и очень скоро. Воевну убеждать не пришлось, сразу все поняла да кинулась говорить с обоими воеводами. Мирята, уразумев, аж с лица спал, Горыныч почесал затылок:
— Да где же нам теперь добыть волхву из святилища? Не помню я тут больших святилищ близко.
— Весь вчера проехали, — подсказал кто-то, — какой-никакой ведун у них быть должен. Может, там и подскажут чего, они-то лучше знают здешние места!
На том и порешили, и тут же Горибор с десятком кметей умчался к той, позади оставленной веси.
Весь день обоз стоял у дороги, дожидался посланников. Весь день люди изнывали от беспокойства и неизвестности. А о том, что сватовство не ко времени затеяно, а то и вовсе к несчастью, говорили уже не таясь. Не хотел ведь отдавать дочерей вериложский князь, так зачем в таком деле принуждать? Конечно, не раз бывало и будет, когда свадьбами мир скрепляли, союзников получали, с врагами замирялись, и далеко не всегда такие свадьбы были желанны всем новоиспеченным родственникам, но тут выходило уж совсем как-то не по-людски. И волхвы ведь у богов спрашивали, и жертв вон сколько принесли, и никакого зла грядущего не увидели. Оплошали, выходит, волхвы? Или это боги сначала благоволили, а потом вдруг прогневались? Что ж, и так бывает, когда Божья воля людям вовсе непонятна.
А делать-то что?..
Дале ехать? Назад ворочаться?
Да и какая веселая свадьба, какая радость, если одному из женихов, уже и с невестой обрученному, посредине пути краду складывать придется?
А ведь обручились молодые по любви, вон счастливые какие были! Недолго, правда…
Чаяна от жениха не отходила, так и сидела с ним рядом, за руку держала, бледная, дрожащая, у нее уже и плакать сил не было. Велька места себе не находила: то молилась, то пыталась призвать все доступное ей знахарское искусство и помочь больному. Живая вода Быстрицы не помогала совсем. А волхвовская сила к Вельке опять пришла, и, казалось, было ее очень много, и Велька старалась, припомнив всю бабкину науку. От такого, может, и безнадежный бы встал — но не Ириней. Иринею иногда становилось лучше, дыхание углублялось, румянец какой-никакой возвращался, даже глаза княжич открывал и что-то говорил и улыбался Чаяне. Но всякий раз вскоре ему становилось хуже, чем было…
Только в вечеру посланники вернулись. Посреди верховых кметей ехала двухколесная повозка, а в ней на старой кошме сидела высокая худая, совсем седая старуха с непокрытой головой. Ведунья.
— Чара, из Годуни-веси, — пояснил Горибор, — говорят, на сто верст вокруг искусней не найдем.
Только вблизи Велька разглядела, что ведунья Чара не такая уж старуха — может, только немного она старше княгини Дарицы. Волосы, перехваченные пестрой плетеной тесьмой, белы как снег — это да. Рубахи на ней простые, льняные, не вышитые, зато на ожерелье оберегов и амулетов всяких множество, и чудных на вид — это тоже как полагается. Кожа темная, загорелая как будто, тонкие губы в линию сжаты. Кудес большой на ремне за спиной.
На Вельку она сразу посмотрела внимательно, кивнула:
— Ага, вот как, значит. И огневуха тут есть. Ты теперь-то мне не мешай, притухни малость.
Велька обрадовалась: если ведунья так вот, с ходу, в других силу видит, значит, и сама сильная. А то ведь может быть на сто верст вокруг и такая знахарка, что только травы и корешки знает, а им нынче не это нужно. И Велька прекрасно ее поняла: если две сильные помогать друг другу не умеют, то одной надо не мешать. Хотя легко сказать — притухни…
Впрочем, давно пора бы княженке устать, без сил свалиться, так нет же…
— Зови, если понадоблюсь, — сказала она, ведунья опять кивнула.
Иринея она быстро оглядела и велела отнести к костру и уложить там, Чаяне сесть рядом не позволила, указала место ей и боярыням с другой стороны от костра, а Вельке — ближе, но тоже не рядом. А вокруг, на некотором расстоянии, собрался мало не весь обоз, кто ближе, кто дальше, всем хотелось знать, чем же дело кончится.
Чара уселась в головах у Иринея и принялась бить пальцами в свой кудес, легонько совсем, и он зарокотал еле слышно, а она, нагнув голову, прислушивалась, глядя куда-то в неведомое невидящими глазами. А у Вельки от этого рокота что-то скручивалось в груди в тугой узел, все туже, туже скручивалось…
Вдруг ведунья подняла голову, взглянула на Вельку осмысленно.
— А ведь к тебе его сила течет, огневуха. Ты ее пьешь, — не так и громко она это сказала, но тихо было, и далеко потому слышно.
— Я? Нет! — Велька даже отшатнулась, потрясенная такой нелепостью. — Нет…
— Да, да, — спокойно подтвердила Чара, — ты. Огородись, не пей — и ему, и мне легче станет. Сможешь?
Велька закивала, но была слишком потрясена, чтобы реально что-то предпринять, и еще не поняла толком, что от нее требуется. Огородиться от Иринея — да как, если она не ощущает никакой связи с ним?
— Так это все ты? — закричала, вскакивая с места, Чаяна. — Это ты? Это ты завидуешь, себе вернуть хочешь?
— Нет! — воскликнула Велька, порываясь отползти от костра, подальше от всех, но тело словно тяжелым стало и не слушалось.
Да что же это? Как сон дурной.
— Как ты посмела, ты! — кричала, плача, сестра, вырываясь из держащих ее рук, которые мешали ей кинуться на Вельку.
Люди вокруг сдержанно зашумели, переглядываясь, боясь верить ушам и глазам. Младшая сестра-волхвовка мстила княжичу, который предпочел старшую сестру? С одной стороны, это было по-житейски понятно, но, с другой, все равно казалось каким-то невероятным.
— Тихо вы! — крикнула ведунья, и ее голос перекрыл шум. — Еще неясно ничего. А ты, матушка, — она глянула на Воевну, определив в ней главную и не затрудняясь больше подробностями, кто тут кто, — ты, матушка, если не уймешь свою девку, сама лечи парня.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
