— Петр Павлович, насколько я понимаю, речь идет о серии неудач, преследующих вас на протяжении всей пока еще не очень длинной жизни.
— Откуда вы знаете?
— Существует золотое правило: если экстрасенс или колдун задает вопрос, зачем вы к нему пришли, то немедленно бегите от него прочь. Это шарлатан. Поэтому ваше недоумение о моих возможностях проникнуть во внутренний мир человека довольно обидно. Вас прислал весьма уважаемый человек, и я обязан оказать помощь. Но прежде всего, нам надо решить несколько принципиальных вопросов. Почему вы решили, что неудачи в личной судьбе это плохо?
— А кто станет утверждать обратное?
— Скажите, вы человек верующий?
— Я агностик: в церковь молиться не хожу, но и существование Бога не отрицаю.
— Ваша логика понятна: окружающий мир не познаваем, а, значит и доказать существование, как и отсутствие Высшего Разума невозможно. Очень удобная позиция. Но если вы пришли ко мне, значит, верите в предопределенность личной судьбы и чудо. А это уже не материализм. А вот для истинно верящего православного христианина страдания и несчастья здесь на земле это благо.
— Каким же это образом?
— Все просто: жизнь это подготовка к вечности, а смиренное терпение страданий и лишений и есть прямой путь к радостям Царства Небесного. А вы не желаете страдать, и пришли ко мне с просьбой наладить судьбу и освободить от житейских напастей.
— Да я обычный человек и хочу простых людских удовольствий ещё здесь на земле, а не в мифической загробной жизни, которая, скорее всего и не существует.
— Но я не Хозяин Вселенной, а всего лишь дипломированный психотерапевт и врач— гипнолог, способной помочь пациенту в мобилизации его подсознания. Моя методика достаточно эффективна, но стопроцентной гарантии не дает. Все зависит от вашей собственной воли.
— Я согласен на эксперимент. Но в чем он будет состоять?
— Наши житейские невзгоды обусловлены не только собственными грехами, но мы еще вынуждены расплачиваться за нераскаянные ошибки предков.
— Но я не слышал о кошмарных преступлениях в нашей семье. И лично за собой серьёзных грехов не числю.
— Ну, что же давайте для уяснения истины приступим к делу немедленно. Я погружу вас в гипнотический сон, и вы сами узнаете горькую правду о своих предках. За несколько сеансов мы перенесемся из прошлого в наши дни. Глубокое погружение в карму доступно многим медиумам, но точно и правильно истолковать прошлое, увиденное в гипнотическом сне, могут единицы. В том числе, и ваш покорный слуга. Я жду вашего решения.
— Я же сказал, что готов попробовать.
— Тогда еще одно последнее, но крайне важное предупреждение. В дни проведения наших сеансов с вами и вокруг вас будут интенсивно происходить различные крайне неприятные происшествия. Для познания истины, надо будет потерпеть страдания. Если вас это не смущает, то сядьте в кресле удобнее и закройте глаза. Мы начинаем.
Думов послушно выполнил указания, и тут же в ушах зазвучал ритмичный звук метронома. И он ощутил, как его полностью расслабленное тело стремительно, словно на скоростном лифте погружается в темную бездну времени.
… По парковой аллее неторопливо двигалась молоденькая девушка в длинном белом платье. Вокруг распространялся аромат расцветшей акации. Духовой оркестр вдохновенно играл только вошедший в моду грустный вальс «Мокшанский полк на сопках Манчжурии». По рукам молодежи ходило несколько списков текста популярной мелодии, но Дарье Колесовой больше по душе пришлись строки, где автор обещал жестоко отомстить япошкам за почти полностью уничтоженный при прорыве из окружения героический полк. При ее нетерпимости и неудержимом стремлении к всеобщей справедливости Дарья считала единственным достойным возмездием физическое уничтожение врагов. Она бы ушла добровольно на фронт сестрой милосердия, если бы не ее яростная решимость посвятить себя борьбе с ненавистным самодержавием:
«Эти сатрапы не хотят добровольно дать нам свободу. Так пусть страдают их сановники. Умоются кровью и вынуждены будут пойти навстречу нашим справедливым и разумным требованиям».
Людям, заполнившим аллеи городского сада, не могло даже придти в голову, что девушка, похожая на курсистку, пришла сюда по заданию организации эсеров. Время приближалось к полудню. Дарья направилась к крайней скамеечке в конце аллеи. Едва она присела и раскрыла новый томик книги госпожи Чарской «Записки институтки», как к ней приблизился подросток лет пятнадцати, одетый в косоворотку, пиджак и фуражку с лакированным козырьком. Запинаясь от волнения, он старательно произнес условную фразу:
— Барышня, а вам кавалер, пожелавший остаться инкогнито, просил передать презент.
— Я от незнакомых ухажеров подарков не принимаю.
— Тогда открою по секрету. Его Ильей Громовержцем друзья называют.
Пароль был назван правильно, и Дарья протянула руку за перевязанным лентой пакетом, напоминающим упаковку дорогих конфет из французской кондитерской. Ощутив тяжесть изготовленной по заказу боевиков бомбы, Дарья строго приказала явно напуганному секретным поручением юнцу:
— Уходите отсюда быстрее. Незачем вам здесь оставаться.
Внезапно духовой оркестр прекратил играть, и гуляющие люди устремились к эстраде в центре сада. Дарья поняла: прибыл городской голова и надо поспешить.
Она направилась к боковой аллее, где должна была встретиться с исполнителем теракта Вороном. Недалеко от угла эстрады у беседки, она заметила высокого худого человека в очках. Приблизившись к ней, Ворон сделал вид, что ухаживает за девушкой и взял у нее из рук увесистый пакет:
— Что так долго возилась? Нельзя было доставить посылку раньше?
— Не злись, Ворон. Я не опоздала и все сделала своевременно. Успокойся сам, а то нервничаешь слишком заметно для окружающих.
— Есть основания. Городской голова приехал на празднество не один. Его сопровождают жена и сын гимназист. Вынося смертный приговор, мы такой ситуации не предусмотрели. Может быть, отменить операцию?
— Я не знаю. Мне только велели передать тебе «гостинец». Ведь не побежишь сейчас к Грому за советом.
— Ладно. Возьму решение на себя. Мы не щадим себя, почему же должны думать о других? Прощай, Дарья. Живи долго и вспоминай меня чаще. Сама знаешь, почему.
Дарья отвела глаза от бледного лица, идущего на смерть товарища. Она знала, что этот студент в нее давно и безнадежно влюблен. Ее раздражало чувство невольной вины перед этим нескладным человеком, словно она вероломно обманула его радужные ожидания. Резко повернувшись, Ворон направился в сторону эстрады. Оркестр заиграл «Боже, царя храни» и она поняла, что торжественное произнесение патриотических речей закончилось, и сейчас свершится возмездие.
В нарушение приказа покинуть сад после передачи бомбы, она осталась стоять возле входа в беседку. Казалось, время приостановило свой бег. Когда, наконец, до нее донесся глухой звук взрыва, Дарья вопреки всем инструкциям поспешила к эстраде.
