Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 157
Атаман Платов с донскими войсками и я с моим отрядом, имея случаи[65] (узнать) о приобретенных прежде генерал-адъютантом графом Ламбертом успехах и ничего не зная о последнем происшествии, поспешили к Борисову, прогоняя пред собою неприятеля. На последней почтовой станции не доходя Борисова, атаман Платов получил от генерала графа Витгенштейна извещение, что неприятель ниже Борисова переправляется у селения Ухолод и что корпус, им командуемый, находится не в большом уже от почтовой дороги расстоянии, имея против себя корпуса маршалов Гувион-Сен-Сира и Виктора. Он предлагал атаману идти к означенной им переправе. Я, вынужденный идти в подкрепление атаману, представил ему, что уведомление о направлении неприятеля подвержено сомнению, и успел убедить его идти на Борисов, куда и отправился он тот же день. Я дал отдохновение пехоте у селения Лошницы, с тем чтобы за несколько часов до света выступить туда же и атаковать неприятеля при переправе.
15-го числа ноября в ночи атаман Платов пришел с донским войском к Борисову, город остался за нами. Ночью атаман Платов дал знать адмиралу о своем прибытии и моего отряда.
Показавшаяся в 28 верстах ниже Борисова часть неприятельской кавалерии и полученные известия, что там учреждается переправа, отвлекли адмирала Чичагова к тому пункту. Настоящая переправа предназначена была неприятелем у селения Бытча. Маршалы Гувион-Сен-Сир и Виктор соединились с Наполеоном 14-го числа. Арьергард их удерживал генерала графа Витгенштейна в далеком еще от реки расстоянии. Граф Витгенштейн думал, что он гонит все их силы пред собою. Он не знал, что от самой позиции у Череи неприятель выиграл у него два марша и прибыл очень покойно к переправе. Я смею предполагать, что граф Витгенштейн с намерением не теснил неприятеля, дабы дать время Наполеону пройти с войсками и дело иметь с одним арьергардом маршала Виктора[66].
Адмирал Чичагов, приметя сделанную им важную ошибку отдалением войск своих от селения Бытча, возвратился поспешно в прежнюю позицию, но уже нашел неприятеля в таких силах, которые достаточны были обеспечить его переправу и которые сверх того овладели и Зембинским мостом и дефиле.
16-го числа вместе с рассветом началась горячая перестрелка. Отряд мой в 9 часов утра был уже в Борисове, но, сделав 18 верст марша и имея еще 12 верст до места сражения, делал небольшой привал. Четыре адъютанта адмирала Чичагова присланы были, чтобы я шел сколько можно поспешнее, и я пришел на занимаемую им позицию прежде прибытия многих его войск.
В Борисове нашел я генерала графа Витгенштейна со всею его главною квартирою. Нигде не видел я столько пустого и ни на что не надобного народа, таких дерзких и глупых вралей! Редкий из них не был причиной выигранной баталии.
16-го числа в 10 часов утра передовые войска генерала графа Витгенштейна показались пред позицией, удерживаемою неприятелем на левом берегу реки; прибывший авангард его начал канонаду, мало весьма вредную для неприятеля, весь же его корпус не прежде собрался, как к первому часу пополудни.
Между тем со стороны адмирала Чичагова сражение продолжалось с жестокостью. Неимоверная храбрость войск наших могла удержать место, но переправа была закрыта, и не только препятствовать ей, видеть ее было невозможно.
По собственному пленных признанию, потеря неприятеля простирается до 20 тысяч человек убитыми, утонувшими и отдавшимися в плен.
Убедительнейшим доказательством того, что генерал граф Витгенштейн мало участвовал в сражении при Березине, служат самые пленные, взятые адмиралом Чичаговым на правом берегу Березины.
Князь Кутузов старался обратить вину на адмирала, что армия Наполеона не истреблена при Березине; обвиняла его и вся армия, потом перешло в столицу, где в преступление поставлено и то, что Наполеон не попался.
Фельдмаршал князь Кутузов с армией принял направление между Борисовом и Минском, но был еще в далеком весьма расстоянии.
В местечке Сморгони утомленному отряду моему дал я один день отдохновения. Передовые войска адмирала Чичагова перешли Ошмяны, главная его квартира была один марш впереди от меня. Фельдмаршал, желая войти в Вильну с первыми войсками, оставил армию и приехал на ночлег в Сморгонь. Мне приказал выступить на завтра и следовать поспешнее в Вильну.
Имев с фельдмаршалом продолжительный разговор о сражении при Березине, успел я объяснить ему обо всех происшествиях, притом бывших, и что адмирал Чичагов не столь виноват, как многие его представить желают. Не извинил я сделанных им ошибок, не скрыл, однако же, и графу Витгенштейну принадлежащих.
…29 ноября дня прибыл командуемый мною отряд и занял караулы в городе.
Фельдмаршал князь Кутузов был в Вильне, покоился на приобретенных им лаврах и достигших той степени славы, которой он, конечно, не ожидал, и потому, предавшись бездействию, готов он был продолжать его, но получил известие, что скоро прибудет император.
Между тем собрались генералы наши в главную квартиру, и после трудов каждый искал отдохновения и наслаждений, в которых обстоятельства отказывали долгое время. Все вдруг покорено праздности, забыто, что есть неприятель, хотя не опасный на то время, но могущий восстать. О войне напоминал нам господствующий самовластно беспорядок. Напоминали сотнями ежедневно умирающие пленные, телами которых завалены были целые дома и покрыты самые улицы.
Продолжая звание начальника главного штаба, некоторые из подобных деяний не укрылись от моего сведения, хотя приближенные к Кутузову и управляющие им, сколько можно, старались отдалить меня.
А. Альбрехт. Итальянский корпус Евгения Богарне переправляется через Неман. 30 июня 1812 г.
Между тем вышли для армии награждения за некоторые дела. Между прочими и мне за сражение при Заболотье 7 августа объявлен чин генерал-лейтенанта, и хотя прежде многих произведен я в оный, но всем вообще предоставлено надо мною старшинство. Бывший главнокомандующий, генерал Барклай де Толли за сражение при Бородине представил меня к ордену Св. Георгия 2-го класса. Я был уверен, что оного не получу по многим причинам, и не трудно мне признаться, что подобное награждение принадлежит большим заслугам, нежели каковую оказать мне случилось, но, все-конечно, не Анненскую ленту должен я был ожидать, которую дали мне наравне со многими, весьма мало имевшими заслуг или никаких совершенно.
Тотчас по прибытии государя к войскам решено переходить за Неман.
Должность начальника главного штаба при 1-й армии найдена ненужною, и я наименован был начальником артиллерии всех действующих армий. Вместе с звучным сим именем получил я часть обширную, расстроенную и запутанную, тем более что в каждой из армий были особенные начальники артиллерии и не было общего. Я видел, что устроить ее было трудно, что продолжительною кампанией средства все истощены и способы исправления сопряжены с неизбежною медленностью. После видного места, которое я занимал, и в такое время, когда, по несчастным обстоятельствам дел наших, никому другому не хотели предложить его, и которое, благодаря предместникам моим, не занимал я хуже их, в новом звании моем предстояли мне бесплодные и невидные труды, бесконечные хлопоты и неминуемые неприятности и неудовольствия. Я просил фельдмаршала и с согласия его объяснился с государем, чтоб избавиться сего назначения, признавая себя недовольно знающим внутреннее управление артиллерии. Государь в облегчение мне приказал в случаях затруднительных относиться к графу Аракчееву, и мне оставалась обязанность повиновения.
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 157
