Опустив голову, я рассмеялась.
21
У себя в комнате я встретила Мадалену, раскладывающую на кровати платье.
– О! Сеньорита София. Я как раз закончила подготовку вашего наряда. Вы будете в нем очень красивой! – воскликнула она, скрещивая на груди руки.
– Спасибо, Мадалена. Я уже сказала Элизе, что это необязательно, однако она не хочет меня слушать.
– Хорошо! Молодая девушка, сеньорита, должна одеваться соответственно своей красоте. А это платье – одно из самых красивых! Я знаю, Элиза надела его всего один раз. Так что никто не заметит.
– Меня это не волнует, – я пожала плечами.
Когда живешь на такую маленькую зарплату, как у меня, учишься использовать свою одежду очень креативно. И хотя я пребывала теперь в другом столетии, все так же одалживала наряды у подружек. Замкнутый круг, по-моему.
– Сеньорита, хотите, я помогу вам одеться? – предложила женщина.
– Нет, Мадалена. Я справлюсь сама.
– Как хотите. – Она остановилась в нерешительности, словно собиралась сказать еще что-то, но передумала.
– Все в порядке, Мадалена?
– Я… мне хотелось узнать… может ли сеньорита научить меня готовить кондиционер, – она покраснела.
Я рассмеялась.
– Ах! Так вы испробовали его, да?
Женщины всегда одинаково заботятся о волосах, не важно, в каком десятилетии либо столетии они живут.
– Я никогда не использовала ничего похожего! – очарованно сказала она. – Можете меня научить?
– Само собой, Мадалена. Завтра я сделаю еще, а вы внимательно посмотрите, согласны?
– Конечно! – удовлетворенно воскликнула она. Пригладив юбки и посмотрев, все ли в порядке, вышла из комнаты. – Если что-то понадобится, сеньорита, я к вашим услугам.
Я рассматривала вышитое платье, проводя кончиками пальцев по прозрачным вставкам. Платье было как у сказочной принцессы: пышное, с широкими бретелями на плечах. Длинное – одно из тех особенностей, по которым я не буду скучать, вернувшись домой. Ну и уборная – тут же увеличила список.
Я начала собираться, сперва надев платье (почувствовала себя гигантским розовым безе), а потом нанеся сложный макияж. Немного теней, чуточку румян, помады и туши для ресниц. Хотелось бы иметь еще подводку, чтобы нарисовать контур глаз. Но пришлось довольствоваться неточными штрихами, сделанными кисточкой для теней (коротенькой, с двумя спонжами по краям). Я все растушевала и в целом осталась довольна результатом.
Теперь вопрос посложнее: прическа. Что делать с ней? Элиза сказала: женщины никогда не посещают оперу с распущенными волосами. На самом деле женщины вообще никогда не распускали волосы в присутствии других людей, в особенности мужчин.
Я смотрела в зеркало, пытаясь вспомнить какую-нибудь самую простую прическу.
Ах, если бы Нина была здесь!
Но я одна, и это надо учитывать. Поскольку у меня особо не было вариантов (я знала лишь, как сделать хвост и пучок, хотя и для этого нужно несколько шпилек, а я не имела ни одной), то решила заплести нетугую боковую косу. Пара локонов спадала на лицо, но я подумала, что это будет достаточно мило. Черная резинка не очень соответствовала, однако ее можно скрыть, надев на нее цветок. Именно так я и сделала: взяла из вазы в коридоре белый цветок и прикрепила в резинке.
Я украшала волосы цветком! Похоже, опустилась на самое дно.
Отправившись в гостиную с намерением подождать там остальных, встретила Иэна. Он был один, в черном смокинге, очень напоминающем современные, в руках держал цилиндр. Лицо его было серьезным.
Боже мой, какой красавчик!
Стоило Иэну услышать мои шаги, он, как всегда, встал и повернулся.
– Сеньорита, – промолвил, изучая меня взглядом: волосы, лицо, тело, хорошо хоть ноги в красных кедах не было видно благодаря стараниям Мадалены. – Если позволите, я скажу вам, что вы очень… – он замялся.
Я с опаской спросила:
– Смешная, да? Знаю! Я говорила Элизе, что…
– Нет, сеньорита София, – он поспешно перебил меня. – Я пытаюсь подобрать подходящее слово, чтобы описать вас сейчас. Мне кажется, не существует ни одного выражения, которое могло бы передать такую красоту, – его улыбка стала еще шире. – Думаю, «великолепная» и «превосходная» будут недостаточно точны для описания вашей внешности в данный момент.
– Ах! – я слегка покраснела. – Спасибо, Иэн. Ты действительно сногсшибательный!
Он несколько раз моргнул, прежде чем снова заговорить.
– Простите. Что вы сказали? – озадаченно спросил парень.
Я вздохнула, закатив глаза.
– Ты сногсшибательный. Такой красивый, что можешь вызвать сердечный приступ у неподготовленной девушки, – объяснила я, на этот раз краснея по-настоящему. – Так выражаются люди моего возраста. Прости. Я и правда пытаюсь избегать подобных фраз, но это так трудно! Старые привычки, ты же помнишь?
– Да, я помню. И не нужно извиняться. Мне нравится слушать вашу речь. Думаю, я нашел то, что искал. Вы сногсшибательная, София!
Мои коленки подкосились, когда я услышала свое имя, сказанное этим тихим хриплым голосом.
– А где Элиза? Я опоздала? – сменила тему, чтобы не наброситься на него, чего мне отчаянно хотелось.
– Сеньорита Теодора прислала экипаж за Элизой. Кажется, срочно понадобилось что-то. Ленты или нечто в этом роде…
Ах, ну конечно: срочно!
– Поэтому вы не опоздали. Мы успеваем. Можем выехать прямо сейчас и по пути заберем Элизу с сеньоритой Теодорой. Готовы?
– Готова. Думаю, после всего этого я готова ко всему!
– Что вы сказали?
– Ум-м… Ничего.
Я подумала, что дорога к дому Теодоры будет долгой. Не из-за того, что ухабистая и плохая, а потому, что меня волновало пребывание с Иэном в закрытом экипаже на расстоянии вытянутой руки. Казалось, время остановилось. Много непрошеных и греховных мыслей пришло мне в голову… Я пыталась их побороть, но некоторые из них уже прочно засели в ней: расстегнуть пуговицы его рубашки, гладить руками мускулистую грудь, целовать идеальные уста, а потом скользить губами по нежной шее, чувствуя его вкус на языке…
– Вы слышите меня, сеньорита? – спросил Иэн, дотрагиваясь до моей руки и пробуждая ото сна. – У вас все хорошо?
– Ах! Все хорошо. – Похоже, я покраснела. – У меня все чудесно, а почему ты спрашиваешь?
– Я уже дважды спрашивал вас, но, кажется, вы меня не слышали, – объяснил он, нахмурившись так, что его брови почти сошлись на переносице.
– Я… Я… Мне кажется, я грезила наяву. Прости меня. – Я смущенно потупилась, мое лицо горело.
