— Ничего себе эффектик… Не допустите Боги мне здесь с кем-нибудь подраться. И так плохо силу контролирую, а тут так вообще…
Силой воли загнав непрошенные мысли на задворки сознания я решила заняться делом.
— Начнем с самого простого. Зачем вообще кому-то оружие? Кто-то бы сказал, что защищаться, кто-то — нападать. Не знаю, какой из этих вариантов мне подходит. Наверно мне оружие необходимо и для того, и для другого. Но что конкретно я хочу защищать?
Перед глазами встали лица Артура, Мэрлина, Гила, Азамата, Вольки, Лени и других. Я по ним страшно соскучилась.
— Защищать друзей. Защищать любимого мужчину. Защищать своих детей Даже не так. Защищать дружбу и любовь. Защищать то, что является смыслом моей жизни. Даже не так — защищать то, что является моей жизнью. Потому что я не живу без улыбки своей девочки Лении, радостного смеха Вольки, излучающих невиданный свет глаз Артура…
Закрыв глаза, я осознала, что тоскую по ним так, будто мы не виделись целое тысячелетие
— А нападать? На кого я хочу нападать? Я хочу нападать на тех, кто представляет реальную угрозу для того, что я хочу защищать. Я верю в то, что лучшая защита — это нападение. Я не собираюсь сидеть и ждать, пока какие-то моральные уроды ударят в спину. Ладно мне, но не тем, кто мне дорог. Я их буду защищать до последней капли своей крови. Я отдам за них не только свою жизнь, но и душу, если это понадобится. И пусть это звучит эгоистично, но выбирая между жизнями абстрактных миллионов и жизнями друзей, я выберу жизни друзей. Они для меня все.
Стоило мне произнести эту фразу, как все линии, расчерченные на дне чаши, запылали нестерпимо ярким белым светом. Даже сквозь плотно зажмуренные веки этот свет слепил меня. Прижав ладони к лицу, я попыталась хоть как-то защититься от этого света, который и не думал угасать. Наоборот, он, казалось, набирал силу. Одежда начала тлеть, а поясок так и вовсе исчез.
Неожиданно все закончилось. Одна секунда и я почувствовала, что вокруг меня лишь тьма и пустота. Отняв руки от лица (но не открывая глаз) я попыталась понять, что меня так настораживает. Что-то изменилось, и я не могла понять что именно.
— Энергия…
Ну конечно, пропали вихри энергии. От неожиданности догадки, я распахнула глаза и обомлела. Передо мной лежал шест, длинной метра в два. С одного конца он был похож на копье, а с другого на алебарду. Более того, с той стороны, где к шесту был прикреплен клинок изогнутого меча, дополненный выступами и ушками, был прикреплен Камень Души Ямамото вместе со всеми тринадцатью лентами Душ. Несмотря на пестрый вид лент и то, что сама алебарда источала голубое свечение, оружие смотрелось невероятно строгим и лаконичным. Смертельно опасным и одновременно дружелюбным. И что еще невероятней. Я поняла, что в этом оружие не только отпечаток моей сущности, но и мой пояс.
Осторожно взяв его в руки, я почувствовала нечто весьма необычное. Возникло ощущение, что алебарда ластится ко мне как верный пес к хозяину. Верней псица. Не знаю почему, но я сразу поняла — это "она".
— Моя верная Алиандра, ты ведь мне поможешь? Ну конечно же поможешь, ведь ты моя часть… ты и есть я, в несколько упрощенном варианте.
Улыбнувшись, я любовно погладила древко своего свежепоименнованного оружия. Что-то внутри меня затрепетало и попыталось вырваться наружу.
— Будь осторожней с этим оружием. Когда оно будет у тебя в руках, вы — непобедимы.
Я подняла голову на внезапно материализовавшегося старика.
— Это не оно, а она. Я назвала ее Алиандрой.
Странно улыбнувшись, он подал мне руку, помогая подняться. И в тот же миг мы перенеслись во двор родной Академии. Мы стояли в тени ворот, там где нас никто не мог заметить. Двор же был весь как на ладони. Я видела суетящиеся силуэты и слышала смех и определенно счастливые голоса.
— Вот уроды. И месяца с моей гибели не прошло, а они уже так веселятся. И что самое обидное — там Артур. И ведь счастлив, чурка клыкастый…
Наверно обидными словами я пыталась скрыть облегчение оттого, что с ними все в порядке и счастье от возможности их снова видеть.
— Ну во-первых, прошел не месяц а год. Во-вторых, если ты не заметила, вместе со всеми флагами развиваются черные ленты траура. И эти люди тоже не успели снять с себя траурной одежды. Потому что о твоем грядущем возвращении они узнали всего час назад
Я пригляделась и покраснела. Действительно. Траур не снят. И тут до меня дошла еще одна вещь.
— Год? Как такое возможно? Я ведь отсутствовала всего ничего…
Вы держав презрительный взгляд даже не моргнув, я все же вынудила его ответить.
— Время, если ты, бездарная девчонка, не помнишь, в разных измерениях течет по-разному. Здесь прошел год. И все это время твои друзья тебя искали. Чего я не одобряю. Нельзя так сильно привязываться…
Я нетерпеливо фыркнула. Что-что, а лекцию о привязанностях я слушать не собиралась, так как уже сама могла консультировать на эту тему.
— Не нудите, дедушка. Я не хуже вас знаю, как больно терять своих близких. Если не помните, слуги Айсдрега убили моих мать и бабушку. А еще Гуттер, Гина, Вигдис, Вал, Маня, Корк… Я потеряла очень многих. Но не буду отталкивать тех, кого люблю. Это не уменьшит боли от их потери. Лишь увеличит сожаление о несделанном.
Я твердо взглянула ему в глаза, и впервые смогла определить их цвет. Янтарные. Наверно когда-то их можно было назвать солнечными, но явно не сейчас.
— Ты хочешь сказать…
— Все что я хотела сказать, я уже сказала. Больше мне добавить нечего, кроме того, что по моему мнению нужно жить так, чтобы потом не приходилось жалеть.
Некоторое время мы молчали, глядя друг другу в глаза и не желая уступать. Но все же старик опустил глаза, от чего мне стало как-то неловко.
— Ты очень сильная…
Ну неуютно мне когда меня хвалят. Особенно незаслуженно. Переведя взгляд на каменную кладку, я по-детски шмыгнула носом.
— Да нет, на самом деле я очень слабая. Я много боюсь и многое не умею. Я боюсь боли, боюсь тараканов, боюсь ошибиться. И больше всего боюсь своего страха. Я абсолютно не умею готовить. Причем как обычную пищу, так и зелья. Мне иногда даже кажется, что все эти кастрюли и котелки что-то против меня имеют. Я не умею управлять автомобилями и мотоциклами. Вообще не очень хорошо лажу с техникой. Я не умею сдерживать себя. Я не умею контролировать свою силу и поэтому боюсь ее. А еще я очень неуклюжая. И еще неудачница. Слабая никчемная девчонка. И без своих друзей я ни на что не гожусь.
Мы стояли и молчали. Тишина не была угнетающей. Я просто смотрела как Артур седлал коня, а Гил, Азамат и Юлиан с ним спорили. Выбежал Мэрлин и принялся разгонять назревающую драку. Из конюшни выскочили Волька с Ленией, ведя еще семерых лошадей.
— Ты не права во всем, что касается твоей никчемности. Но права относительно того, что основная твоя сила в друзьях. Они за тебя пойдут не только в огнь и воду. Они за тебя даже все миры перевернут с ног на голову. И они же твоя слабость, так как ты слишком сильно боишься их потерять. Но это Смерть тебе уже объяснила. А ну, взгляни мне в глаза, девчонка.
