— Я знаю.
— Если вдруг произойдет что-нибудь… — Дима на секунду замялся, подбирая нужное слово, — …что-нибудь странное и у тебя появится желание схватиться за оружие, сначала все обдумай и взвесь. А еще лучше — поговори с отцом.
— О чем ты, Дима? — нахмурился Манила. — Что ты подразумеваешь под словом «странное»?
— Например, если тебе скажут, будто люди отца на твои точки наехали или еще что-нибудь в том же духе, — пояснил Дима.
— Хм, — Манила нахмурился еще больше. — Что за базар, Дима? Ты ведь вроде не при делах? Если тебя прислал отец, то почему он не приехал сам? А если нет, то с чего бы это вдруг такая сознательность? Зачем ты вообще приехал?
— Не надо меня на горло брать, Манила, я не сявка, — Дима поднялся. — Отцу об этой поездке неизвестно. Я здесь по собственной инициативе и не потому, что вдруг воспылал к тебе большой любовью. Мне совершенно безразлично, что случится с тобой и твоей структурой. Мне также безразлично, что случится со структурой отца. Это ваши дела, меня они абсолютно не касаются. Но меня касается будущее моей семьи. Если начнется война, мы все окажемся под ударом. Вот почему я здесь.
Манила хмыкнул, поднялся, направился следом за Димой к двери.
— Ладно, поглядим, — произнес он напоследок.
Дима остановился, сказал безразлично:
— Дай команду своим людям, чтобы меня выпустили.
— Ради бога, Дима, — Манила улыбнулся, хотя глаза остались серьезными. — О чем ты говоришь? Здесь у тебя врагов нет.
— Это верно. Но ты ведь человек предусмотрительный, правда?
Дерзость была смазанной. Манила усмехнулся, давая понять, что шутку принял.
— Дима, Дима, — пробормотал он, спускаясь в фойе и подавая знак охране пропустить гостя. — Мы вроде никогда не ссорились. Даст бог, и впредь останемся добрыми друзьями.
— Ты уж определись как-нибудь, Манила, — в тон ему ответил Дима. — Либо «добрыми», либо «друзьями».
Он толкнул тяжелую стеклянную дверь и вышел на стоянку. Открыв дверцу «БМВ», окинул быстрым взглядом салон, усмехнулся, сел за руль и запустил двигатель.
Глядя, как длинная иномарка медленно, по-рыбьи, выползает за территорию мотельной стоянки, Манила улыбнулся и пробормотал тихо:
— Борзеет мальчик. Далеко пойдет.
* * *
«Волга» и «шестерка» предпочли объезд по окружной. Центр до сих пор был забит ментами. Путь через объездную был тем более оправдан, что, согласно сводке своего человека из ментовской, десятник Манилы, Иннокентий Павлович Литаев, он же Литой, жил на самой окраине.
«Окраина» здесь означало не просто отдаленный район, а именно окраину. Дом Литого стоял в длинном ряду себе подобных.
Ворота выходили на узкую улочку даже без намека на асфальт. По другую сторону забора тянулось узкое — метров тридцать — поле, запаханное под картошку, затем шла окружная дорога, а сразу за асфальтовым полотном виднелся сосновый лес, дремучий, как сибирская тайга. Низкий подлесок казался плотным, словно кирпичная стена.
Дом Литого отличался от соседских халуп. Надстроен второй этаж, покрыта аккуратной черепицей крыша, стены забраны пластиковыми панелями и даже увиты до половины жиденьким плющом, на окнах жалюзи, словом, смотрелось неплохо, но райончик, конечно, оставлял желать лучшего.
— Жидковато для десятника, — оценил Черепаха, разглядывая дом, пока машины тащились по размокшей грязевой каше. — О, тачка на месте.
Справа от ворот на песчано-гравийной насыпи действительно стояла «девятка» цвета «мокрый асфальт» с металлическим отливом.
«Волга» и «Жигули» остановились тут же, в паре метров. Челнок обошел машину, открыл багажник, достал пистолет и, сунув оружие за ремень брюк, запахнул полу пиджака. Затем, пока пехотинцы разбирали «стволы», пощупал капот «девятки».
— Холодный, — констатировал он.
— Остыл уже, — равнодушно заметил Витя-Черепаха. — Ну, чего, пошли, что ли?
Челнок постучал ладонью в ворота.
— Хозяева, — позвал он.
Зашлась во дворе истошным лаем собака, судя по тембру, шавка. Заскрипела дверь, звякнула щеколда.
У калитки стояла немолодая, с густой проседью в волосах женщина. Одета она была по-домашнему — в футболку, фартук и стоптанные туфли без каблуков. На носу — очки, хотя и в очках женщина подслеповато щурилась.
— Вам кого? — спросила она, вытирая руки полосатым кухонным полотенцем.
— Извините, — Челнок через ее плечо заглянул во двор, — а Литаевы здесь живут?
— Здесь, — подтвердила женщина, перебрасывая полотенце через плечо. — Я Литаева.
— Прекрасно, — улыбнулся Челнок. Он умел улыбаться вполне приветливо и обаятельно. — В таком случае вы, наверное, мама Кеши?
— Снежок, помолчи, — прикрикнула женщина на собаку — жуткого «волкодава». — А вы?..
Снежок перестал брехать, подошел к Челноку и принялся обнюхивать штанину, радостно виляя хвостом.
— Хороший, хороший, — Челнок нагнулся, потрепал пса по загривку и, не выпрямляясь, глядя на женщину снизу вверх, пояснил: — Мы Кешины коллеги. В одной фирме трудимся. Он сегодня что-то не появлялся, вот мы и забеспокоились, не заболел ли?
— Он отъезжал куда-то утром, недавно вернулся, прилег подремать, — кивнула женщина. — Вы проходите в дом. Я сейчас его разбужу.
— Да не стоит, наверное. Мы сами. — Челнок выпрямился, шагнул во двор. Следом за ним вошел Черепаха, потянулись остальные бойцы. — Пускай ему сюрприз будет. Если мне не изменяет память, Кешина комната… на втором этаже?
Челнок поглядел на окна.
— На втором, — женщина явно встревожилась.
«Сюрприз» пришелся ей не слишком по душе, но, с другой стороны, эти странные люди знали их фамилию и даже расположение комнаты сына.
— Да вы не волнуйтесь, — успокоил ее Челнок. — Мы всем гуртом в дом не пойдем. Натопчем еще. Вон с Витей поднимемся, — он указал на Черепаху, — а остальные пока садик посмотрят, если вы не возражаете.
— Пожалуйста… — женщина растерялась и явно не знала, как поступить.
Тем не менее ситуация складывалась удачно. Можно было принять Литого тихо, не тревожа особенно родных. Бойцы осматривали сад, глядя почему-то только в сторону дома. Они рассредоточились, беря постройку в кольцо, отрезая Литому возможные пути к бегству.
От калитки к дому тянулась выложенная плиткой аккуратная дорожка. Челнок автоматически отметил, что пехотинцы ведут себя слишком уж нахально, прут прямо по грядкам, как боевые слоны. Надо будет потом сказать, на будущее.
Он подошел к выложенному кирпичом крыльцу, крытому листовой сталью, и даже успел шагнуть на первую ступеньку, когда с неба раздался раскат грома, а затем кто-то мощно толкнул его в спину.
