Последних слов Петр Петрович не договорил. Сократ Иванович нажал на кнопку, и в его кабинете тут же оказалось шестеро спортивных ребят. Не иначе, как бойцы «Альфы». Нас, противников Комбрига, трое. Неужели на каждого по два волкодава?
— У кого мой мобильник? — спросил у вошедших Комбриг.
— Не торопись, Петр, — произнес Сократ Иванович. — Мне нужно с тобой поговорить. А вы, господа офицеры, можете быть свободны, — Сократ Иванович бросил быстрый взгляд в нашу сторону. — Вас проводят в соседний кабинет, просьба сохранять спокойствие и не нарушать дисциплины.
Ребята из «Альфы» тут же встали между нами троими так, что в любой момент готовы были заломить нам руки. Даже раненой, перевязанной Валентине.
— Вы свободны, пройдите в соседний кабинет, — уже более жестким тоном повторил Сократ Иванович.
Что теперь делать? Вырвать у кого-нибудь из ребят-спецслужбистов пистолет, застрелить Комбрига, а потом самого себя? Не успею, тут парни серьезные, их обезоружить не так-то просто. Эх, чем бы сейчас свалить Комбрига? Свалить намертво, чтобы не мог подняться! Победителей, как известно, не судят! Хотя я за такого гада готов и под суд. Но… Руками не дотянуться. «Альфисты» (или кто они там?) не дадут.
— Позвольте последнее слово! — заговорил я, стараясь сохранить максимальное спокойствие.
— Пожалуйста, — разрешил Сократ Иванович.
— Слушай, ублюдок! Как бы ты тут всех ни пугал, кому бы ты ни звонил, я тебя достану при любом раскладе, ясно?! — не повышая голоса, проговорил я, глядя в ясные очи Петра Петровича.
— Все? — выжал из себя улыбку невозмутимый Комбриг.
— Нет. То, что ты слышал на диске, это лишь часть того, что сообщил Салтанов. Диск — всего лишь копия. А на оригинале Салтанов рассказал о некоторых твоих слабых сторонах, о том, на чем тебя, «Комбриг неустрашимый», можно поймать. Просто этот фрагмент мы на всякий случай вырезали. А там много интересного, Комбриг.
— Это правда, — тут же подтвердила мои слова Валентина Сабурова. — Мы вырезали часть откровений Юрия Эдуардовича.
— На всякий случай, — продолжил я. — А там был очень интересный фрагмент!
Я брал Комбрига на самый дешевый испуг. Но мне в данную минуту ничего другого и не оставалось. Он не глуп, так просто не испугается. И сейчас спросит, задаст наводящий вопрос, о чем же этот фрагмент хотя бы в общих чертах! Что мне ответить?!
— И что же такого интересного и секретного сообщил покойный Юра? — в соответствии с моими мыслями поинтересовался Комбриг.
— Он подробно рассказал о своей болезни, — на ходу подыскивая слова, заговорил я. — О том, как без особого труда можно вызывать подобные заболевания у любого самого здорового человека. Салтанов выдал нам некий код… Больше ничего не скажу.
Все! Более мне ничего в голову не пришло и уже не придет! Петр Петрович чуть помедлил, а потом заговорил ответные слова. Шипящим, почти змеиным голосом:
— Только теперь понимаю, что такое настоящая сволочь! Это такой вот бескорыстный мерзавец. Что ты путаешься у меня под ногами? Я тебя раздавлю, ты ползать у меня будешь!
Я вывел Петра Петровича из себя. Ему отказали и выдержка, и былое хладнокровие. Стало быть, попал в самое «яблочко»! В десятку! В болезни и смерти Салтанова была какая-то загадка, известная Комбригу. Сам факт болезни ныне «покойного Юры» говорил о том, что Комбриг разрабатывал и способность вызывать подобные заболевания. А вот излечивать их, скорее всего, пока не научился. Смерть Салтанова этот вопрос закрыла, Юрий Эдуардович более ничего не расскажет. Может быть, он знал что-то особенное, связанное с «внезапным появлением болезни», но не говорил об этом Комбригу? А мне сообщил?!
— Я тебе Олега с Кириллом не прощу, — только и произнес в ответ Комбригу я. — И отсюда тебе не выйти.
В помещении воцарилась тишина. Каждый думал о своем, но не решался ничего произносить вслух. Ребята-альфисты ждали команды Сократа Ивановича, Комбриг поспешно пытался проанализировать, какую информацию о болезни успел слить покойный Юра, а Сократ Иванович молча наблюдал за всеми нами.
— Сократ, убери их! Будем разговаривать, — произнес наконец вернувший себе самообладание Комбриг.
Однако самообладание вернулось к нему лишь внешне. На деле же сжался, дрогнул «несгибаемый Комбриг». Смотрит на меня как на зверюгу, со страхом и ненавистью. Стало быть, правильно меня Степаныч недавно охарактеризовал? Значит, надо наступать.
— Ну, так мы пойдем? — как ни в чем не бывало осведомился я у хозяина кабинета.
— Конечно, — кивнул Сократ Иванович.
Дело сделано. Комбриг перестал требовать телефон и, кажется, готов изменить линию предстоящего разговора.
* * *
Разделять нас не стали. Препроводили в просторный кабинет по соседству и оставили там.
— Нами могут пожертвовать? — спросила Светлана-Валентина.
В ответ полковник Стражников лишь улыбнулся и пожал плечами. Женщина сохранила хладнокровие, достала сигарету, молча закурила. Разговаривать не хотелось. Все мы были уже далеко не новичками, побывали в разных передрягах. Генералитет собой не жертвует. Он приносит в жертву солдатушек-бравых ребятушек, лейтенантов, капитанов и майоров. Иногда и полковников. Что мы на сегодня имеем? Генералитет, высшее чиновничество люто схватились. Сократ Иванович с Комбригом лишь с виду друзья. Станут ли друг другу глотки рвать или договорятся? История последних лет России показывает, что высшие чиновники обычно всегда договариваются. Вот вспомните — 91-й год, ГКЧП. Казалось бы, смертельные враги — Ельцин, его сторонники-демократы против ортодоксов из КГБ и партструктур. Что в итоге — в столкновениях погибли ни в чем не повинные люди. Демократы взял верх. Далее 93-й год. Раскол в стане сторонников Ельцина. Жертв уже куда больше плюс позорный на весь мир, омерзительный расстрел российского парламента. Вновь победа демократов. И что потом? Противники демократов немного посидели в тюремных камерах, а затем были амнистированы. И отнюдь не бедствовали потом. Иными словами, верхи схватываются, дерутся так, что кажется, порвать друг друга, точно бойцовые псы, готовы. На деле же и демократы, и патриоты живы и здоровы. А вот их сторонники, те, что идут на «баррикады», погибают. И нашим служивым достается. Мертвых-то не амнистируешь…
— Отдохнем немного? — кивнул я в сторону имеющегося в кабинете проигрывателя, подключенного к телевизору.
Возражений не последовало. Я включил ДВД-приставку и стал выбирать диск. Их было около десяти, в основном советские фильмы и эстрада. Что посмотреть для успокоения нервов и души? И тут я нашел диск группы, которую слушал еще в курсантские годы. Не скажу, что группа та была сильна в музыкальном отношении, но у нее была своя энергетика и довольно интересные песни, не похожие на традиционный бард-рок. Я поставил диск, и на экране появились уже подзабытые мною «Господа Удавы», или «Четыре Каа».
— Слова медбрата Козлова, музыка доктора Крюкова! — объявил песню барабанщик.
