Книга Селфи на фоне санкций - Анна Пейчева

Взбудоражена. Пожалуй, именно это слово точнее всего отражало мое состояние. Показав весьма необычный мастер-класс по поклейке обоев, Василий сдержанно попрощался и удалился, оставив меня в растрепанных чувствах. Черт побери, похоже, что ему просто нравится играть со мной в "кошки-мышки".

Ладно. Я сжала губы в тонкую полоску. Мы еще посмотрим, кто здесь кошка.

Следующие пару недель я занималась исключительно ремонтом. Ту часть мозга, которая отвечала за романтические мысли, я принудительно отключила. Я не позволяла себе думать о Васе и тем более ждать его звонков. Мой участок – это зона, полностью свободная от Василия! Как Санкт-Петербург – зона, свободная от иностранной косметики. Мы и сами с усами.

Ну хорошо, не менее четырех раз за эти две недели я выбегала на крыльцо, бросив намазанные клеем обои прямо на пол, едва заслышав шуршание шин по асфальту. Я знала, что это не он, не до меня ему сейчас было, но от того, что это действительно всякий раз оказывалась машина соседей, у меня портилось настроение. Я уныло приветствовала Любовь Васильевну и Леонида Ивановича (сколько можно уже кататься по магазинам!) и, волоча нога за ногу, возвращалась в свои каменоломни.

На самом деле, новые обои потрясающе изменили интерьер. Лимонная веранда, с огромными французскими окнами, шириной почти во всю стену, смотрелась свежо и очень по-летнему – несмотря на гадкую серость вместо неба за стеклом. Мятные шторы я раздвинула пошире, чтобы видны были белые переплетения штапиков на стеклах и роскошные хвойные деревья и кусты снаружи.

Со спальней я тоже уже закончила. Чудесные абрикосовые обои с утра пробуждали желание жить. Занавески такого же цвета настраивали на мажорный лад. Очень раздражала старая тахта, но до покупки мебели я еще не добралась.

Возникли сложности с подключением люстр. Но поскольку светильники были наидешевейшие, удалось обойтись двумя, а не тремя проводками. Пару раз упав с табуретки от ударов током, я разобралась, в чем там дело.

Тяжеловато шла кухня – очень уж много было поворотов и углов; а вторую комнату я еще даже и не начинала.

Время от времени мы созванивались с папой. У него наступили тяжелые времена. После обвинений Раисы в эфире госканала, генеральный директор завода подал на неё в суд за дискредитацию репутации компании. Отстаивать честь фирмы генеральный поручил папе. Эта юридическая битва (маленький скромный заводик против влиятельного губернатора) была не то что неравной – практически безнадежной.

Кроме того, папа очень скучал по маме, которая до сих пор осваивала Кубу. Сам он давно уже освоил отдел готовой кулинарии ближайшего супермаркета. Я слышала на заднем плане, как он по-дружески здоровается с поварами за стойкой.

– Похоже, ей интереснее общаться с этими нищими любителями сигар, чем с родным мужем, – грустно сказал он мне по телефону. – Как поживаете, Людочка? Как сынуля, выздоровел? – это уже куда-то в сторону. Потом снова мне: – С возрастом мне всё тяжелее переносить ее постоянные отъезды.

– Папа, ну что ты, я уверена, мама тоже по тебе скучает, – пыталась утешить его я, надеясь, что это так. – Кто знает, может, вскоре что-нибудь изменится и она больше вообще никуда не поедет!

– Если бы, – вздохнул папа в трубку. "Что сегодня закажете, Виктор Викторович?", – донесся до меня женский голос. Папа заколебался: – Даже не знаю, Людочка… Что ж, положите мне, будьте любезны, двести граммов салата "Витаминный", да-да, вот этого, с капустой и морковью; и еще куриную грудку по-гречески, с брынзой. Спасибо, передавайте привет мужу! Да, Саша, – это снова мне, – я бы все-таки хотел приехать посмотреть, как у тебя продвигается ремонт.

– Нет, пока рано! – категорически запретила я.

– Давай все-таки наймем фирму, приедут ребята, все сделают, – папа искренне хотел мне помочь, но я была настроена решительно.

– Послушай, ну чем эти твои ребята отличаются от меня? У них тоже две руки, две ноги, одна голова. Я могу сделать всё то же, что и любой из них.

Не очень логично, но за неимением лучшего сойдет.

– А опыт как же? Ведь у тебя совсем нет опыта! – папу было невозможно переубедить.

– А я после своего увольнения поняла, что опыт в нашем обществе вообще никому не нужен, – пустила я в ход самый горький аргумент. – У меня был такой серьезный опыт в журналистике! И что же? Выкинули на улицу и не посмотрели ни на что!

– Кстати, будь осторожна, – предупредил папа, – на Северо-Запад надвигается мощный ураган. Знаешь как называется? "Александра"!

Этим же вечером я получила электронное письмо от сисадмина ТТВ Андрея. "Хай, Alexa", – писал он в свойственной ему манере, которую сам он называл "изи инглиш". "Сорри, что так долго ковырялись с твоим телефоном. Пришпиливаю пёрсонал фотоз и смс. Клянусь, мы их не смотрели и не читали… Особенно те, которые от экс-бойфрендов)) В общем, тэйк э лук. Хоуп, у тебя всё окей. Бай! Синсерли йоз, Эндрю, ХХХ"

Я скачала приложенную зип-папку, разархивировала… Господи, не верится, что всего полтора месяца назад я жила в таком диком ритме! Смс пестрели словами "срочно", "выезжай", "бросай всё"; от меня все чего-то требовали, причем незамедлительно; я писала извинительные сообщения врачам, отменяя консультации; и родителям, отменяя совместные ужины. Фотки были разные, и с корпоративов, и со съемок, но всех их объединяло одно: беспокойное, нервное выражение в моих глазах.

Геолокация снимков удручала: я металась в треугольнике "Петроградская сторона" (контора) – "Будапештская улица" (дом) – "Малая Балканская улица" (родители).

Были смс-ки и от бывших бойфрендов. Не знаю, откуда компьютерщики из откопали. Из "Вотсапа", что ли. Какие же все они были скучные. И сообщения, и сами бойфренды. Почему-то каждый из моих экс-кавалеров считал себя обязанным начинать переписку с пустейшей фразы "привет, как дела". И потом – всё только о себе. Только о своих делах. Мои успехи волновали их только в контексте повышения собственной самооценки (приятно ведь небрежно бросить в разговоре: "А моя девушка – ведущая на ТТВ").

За пятнадцать минут я словно прокрутила концентрированную версию моей прошлой жизни, как будто посмотрела трейлер фильма. Раньше, пару месяцев назад, мне казалось, что это кино о современной успешной девушке, карьеристке в хорошем смысле этого слова, которую все вокруг считали восходящей звездой отечественной журналистики; но теперь я осознала, что скорее это грустная история о несчастной, не имеющей никаких интересов и нормальной личной жизни пустышке, зацикленной на карьере, которая так и будет всю жизнь биться головой в закрытую дверь, а потом на старости лет начнёт писать бездарные отчёты о школьных праздниках в газете "Купчинские вести".