– А ты, Уолт? – спросила она. – Как ты? Сохранил тот прелестный дом?
Я уведомил ее, что сохранил.
– А дети?
– Нет, к несчастью. Наверное, пока не нашел свою единственную.
Она покровительственно улыбнулась. В этой улыбке чувствовалась и победа, и сострадание.
– Бедняжка. Ну, не могу сказать, что меня это удивляет. Тебе, судя по всему, никогда особенно не хотелось жениться.
И это, разумеется, было правдой. Я не очень расстроился, осознав, что мне уже за сорок, а я по-прежнему одинок. Для меня существовала только одна женщина, и она была занята. О том, чтобы жениться на ком-то другом, я и думать не мог. Встречаясь с кем-то, я переживал из-за того, что всегда мог представить конец этих отношений. Вскоре мне начало казаться бессмысленным, и, возможно, даже жестоким вступать с кем-то в связь, которая все равно потом оборвется.
Не все женщины, с которым я встречался, приняли произошедшее так спокойно, как Агги. Бывали и слезы, и обвинения. Скандалы. Гнев. Несколько девушек порвали со мной первыми, но я едва ли возражал сильнее, чем предписывается простыми хорошими манерами. Причина, конечно же, заключалась в том, что ни одна из этих девушек не являлась Мэдди. Было бы странно ожидать, что хоть одна ею окажется, поэтому в конце концов я просто оставил попытки.
В результате я не представлял, каково это – порвать с кем-то, кого любишь. Мы с Мэдди никогда не были парой, поэтому и рвать было нечего. Рамки моего восприятия позволяли мне лишь догадываться о мучениях, которые переживали Мэдди и Гарри. Но мы с Мэдди оставались друзьями, что для меня было важнее всего, кроме разве что ее счастья. Мне также было неизвестно, какие чувства испытывает Гарри, думая о Клэр, хотя в тот момент я еще не знал о ее участии в истории.
Что собирался делать Гарри? Как выпутываться из всего этого? И собирался ли? Позднее я понял, что он разрывался между двумя женщинами. Одной он изменил, и теперь она презирала его, но он, как мне казалось, все еще любил ее. Вторая была его любовницей. Обе красивы, обе для него важны. Будет ли он бороться, возможно безрезультатно, чтобы вернуть свою жену, или согласится, что жизнь переменчива, и останется с другой? Он многим рисковал. Выбрав Мэдди, он мог потерять обеих. Выбрав Клэр, он потерял бы Мэдди навсегда. Был бы он тогда счастлив? Знаю, какой выбор сделал бы я.
8
Гарри бродит по улицам. Останавливается перед витринами, заходит выпить кофе, иногда чего-нибудь покрепче, слоняется по книжным магазинам. Он снялся с якоря. Впервые в жизни не знает, куда идти. Цели нет, он потерян. Я пойму все это, сложив фрагменты, уже позже.
Он проходит мимо дома Клэр. Не в первый раз. Всегда среди дня. Он знает, что ее нет дома. Она не может вдруг выйти из подъезда. Клэр на работе. Поэтому он здесь. Он мысленно повторяет слова. Что он ей скажет. Разные сценарии. «Мне так жаль. Я больше не могу. Ты была права. Давай сбежим. Куда-нибудь в Мексику, где нас не найдут. В Панаму. Мне нужно быть с сыном. Я люблю жену. Я люблю тебя. Я не знаю, что делать. Я никогда в жизни так не запутывался. Простите меня. Кто-нибудь. Обе».
Гарри приходит сюда каждый день, ему легче от того, что об этом никто не знает. Его узнает только продавец в продуктовом магазине. Глаза ацтека, золотой зуб. Два сахара, молока не надо. Потом он обходит квартал, каждый раз поднимая голову, чтобы посмотреть на ее окна. Вспоминая, что случилось в той комнате, на той кровати. Бережно храня в памяти. Размышляя, как теперь сложится его жизнь. Еще холодно. Деревья голые, здания серые. Слежавшиеся, потемневшие кучи снега упорно жмутся к тротуарам. Он каждый день совершает свое паломничество. У него больше никого нет. Никто его не любит. Никто не обнимет и не прижмет к себе. «Ты мне нужна. Мне нужен кто-то». Он так не думает. Ему необходимо тепло, любовь, принятие, прощение.
Однажды ему кажется, будто он видит Клэр, и впадает в панику, не зная, что сказать или сделать. Но это не она. Она знает, что если захочет с ней увидеться, надо всего лишь прийти пораньше. Но он здесь не за этим. В каком-то смысле ему достаточно видеть дом. Гарри словно играет в азартную игру. Переверни карту, но каковы твои шансы? Он ведет себя как трус. Я начинаю ненавидеть его.
Он звонит ей неожиданно.
– Привет, это я.
Клэр на работе.
– Гарри?
– Да.
– Слава богу. Я так волновалась. У тебя все хорошо? Как ты? Где ты?
Он был готов к злобе. Ее отсутствие удивляет его, придает ему сил.
– Нормально, – отвечает Гарри. – Я в Нью-Йорке. Как ты?
– Мы можем увидеться?
– Я бы с радостью.
– Сегодня вечером?
– Сегодня не могу, у меня Джонни.
– Завтра?
– Да.
– Приходи ко мне в восемь часов.
На следующий вечер Гарри снова идет по знакомой улице. В этот день он здесь не был. На часах начало девятого. На сей раз вместо того, чтобы пройти мимо по противоположной стороне, он приближается к крыльцу и нажимает кнопку звонка. Домофон гудит, и Гарри открывает дверь. Он поднимается по знакомой лестнице.
Неловкий момент. Ни один из них не знает, что у другого на уме. Они стоят на пороге. Он помнит ее тело. Общее дыхание. Свои руки. Мощное притяжение. Гарри молча обнимает Клэр. Вспоминает ее запах, ощущение волос. Стук сердца. Она крепко обхватывает его, вдавливается в него. Непонятно, приветствие это или прощание. Ее губы находят его рот. Он снова бессилен.
– Господи, как я скучала, – шепчет Клэр.
– И я.
Одежда сброшена, решения разбиты вдребезги. Гарри не может сопротивляться, он поддается. Клэр и сама не знала, как себя вести. Она злилась на него, ее обижало его отсутствие. Чувствовала себя дурой, хуже того, стервой. Обо всем этом я узнаю позже, когда она мне расскажет.
Потом они лежат в ее постели. Гарри рассказывает о том, что случилось с ним, со всеми нами. О ярости Мэдди, ее бегстве из Рима, о ее решении.
– Что ты будешь делать? – спрашивает Клэр.
– Не знаю. Не уверен, что она ждет от меня чего-то определенного. По-моему, просто хочет вычеркнуть меня из своей жизни.
– А ты? Ты хочешь уйти из ее жизни?
– Нет. Там слишком много. Все эти годы. Джонни. Она никогда не уйдет из моей жизни. Это невозможно.
– Ты ее еще любишь?
– Конечно. Я всегда ее любил. И всегда буду.
Клэр закрывает глаза:
– А меня ты любишь?
– Да. Я люблю вас обеих. Это плохо?
– Мэдди, похоже, считает, что плохо.
– А ты?
– Я никогда не просила, чтобы ты любил только меня. Никогда не пыталась состязаться с Мэдди. Я так тебя любила, что хотела, чтобы ты меня тоже любил, хоть немного.
