– Ясно.
– Джонни, надень куртку, – говорит Мэдди, кладя руку на плечо сына. – Ты же не хочешь опоздать на игру?
Мальчик убегает наверх, крича:
– Папа, я сейчас!
– Ты ему не сказала?
У нее ледяное лицо.
– Нет. Я подумала, лучше будет, если сообщишь ты.
– Я? – Гарри смотрит в сторону, потом себе под ноги, сдерживая чувства, зная, что у него нет права спорить. – Если хочешь.
– Он будет меня винить, если я ему скажу, что ты с нами больше не живешь. Я не злодейка и не собираюсь ею быть. И, честно говоря, я не в настроении изображать родительское единение. Это всегда выглядит фальшиво.
– Понятно. Кстати, здравствуй. Хорошо выглядишь.
– Спасибо.
– Привет, Уолт!
– Гарри!
– Ты думала, что я должен ему сказать? – шепчет он.
– Ты у нас писатель. Уверена, что-нибудь сочинишь.
Он выпячивает нижнюю губу и кивает.
– Хорошо.
Джонни сбегает по лестнице, перепрыгивая последние две ступеньки и с шумом приземляясь. Мало что доставляет мальчикам такую радость, как возможность пошуметь.
– Я готов!
– Давай, чемпион. Пошли.
– Пока, мам. Пока, дядя Уолт.
– Счастливо, милый. Повеселись там.
За ними закрывается дверь. Мэдди поворачивается ко мне и произносит:
– А теперь можешь налить и мне, Уолтер.
Мы сидим в гостиной, Мэдди курит. Когда Джонни дома, она обычно старается выйти наружу.
– Я не думала, что будет так тяжело, – признается Мэдди. – Я не думала, что вообще может быть так тяжело. – У нее в глазах слезы.
– Ты до сих пор не плакала?
Она качает головой:
– Вообще-то, нет. По-моему, мне это не нужно.
– Может, стоило бы?
– Я так злилась, что было не до слез. Но когда увидела Джонни с Гарри, мне стало очень грустно. У нас была семья, понимаешь? Мы были счастливы. А теперь все закончилось. Несправедливо. Как он мог?
Я встаю и протягиваю ей свой носовой платок. Она сморкается.
– Не знаю, Мэдди. Правда, не знаю. Конечно, подобное часто случается. Но я не предполагал, что это случится с вами.
Мэдди кладет голову на спинку кресла.
– Ох, черт, я так старалась быть крутой. Для Джонни, для себя и в каком-то смысле для Гарри.
– Может, получилось слишком круто?
– Вероятно. Ну а что делать в такой ситуации? Отец три раза разводился, но у него и браки-то были так себе. Я была слишком маленькая, маму не помню. Вторая жена, Нэнси, была злобной стервой. Я была счастливее всех, когда она ушла. А последняя жена, Ингрид, появилась и исчезла, когда я училась в колледже. Я с ней и парой слов не перемолвилась.
Я помню двух последних жен. Обе красивые, но такие же беспутные, как отец Мэдди. Их жизнь состояла из пьянства и таблеток. Вторая жена спала со всеми. Мэдди ее даже прозвала Великом, потому что на ней каждый мог прокатиться.
– Готовых сценариев нет. Просто делай то, что считаешь лучшим для себя и для Джонни. Ты зла на Гарри. Более того, не чувствуешь, что ему можно верить, и не знаешь, можешь ли оставаться его женой.
– Да.
– Тебе ведь неприятно, что у него был роман?
– Конечно.
– И что он тебе лгал?
– Естественно.
– Тогда не вини себя.
– Вот об этом я себя и спрашиваю. А если это из-за меня? Ну, мы ведь не спали вместе так же часто, как раньше, но Гарри никогда не жаловался.
– Что, если ему был нужен только секс? У мужчин бывает кризис среднего возраста. Может, у него такой кризис.
– Я бы так не переживала, если бы это был просто секс. Но он мне солгал, Уолтер. И он временами казался таким далеким. Помнишь, ты к нам приезжал на Рождество? Ты почувствовал, что что-то не так, но я была не готова это признать. Думала, это из-за книги и из-за переезда в Рим.
– Я помню.
– Что меня по-настоящему печалит, так это то, что он мог влюбиться в кого-то.
Я молчу. Этого я представить не могу.
– Это единственное оправдание, так? – продолжает Мэдди. – У него же не одноразовый секс был. Он постоянно уезжал – и врал. Я бы, может, и не возражала, если бы это было разово, но оно же месяцами длилось.
– Откуда ты знаешь, что у него никого не было в Риме? Никто так и не знает, что это за женщина. Я не наводил справок, потому что ты не выказала особого интереса. Могу выяснить, если захочешь.
– Нет, не надо, Уолтер. Я сама узнаю, когда буду готова.
– Как?
– Просто спрошу Гарри. Он чувствует себя виноватым и расскажет мне все.
– Откуда мы знаем, может, он до сих пор встречается с той женщиной? Если у него к ней были чувства, думаешь, он легко от нее откажется?
– Гарри, которого я знаю, романтик – и немного рохля. Да, не исключено, он с ней все еще встречается. Он бы из одной признательности мог это делать. И потом, что его держит? В конце концов, мы подали на раздельное проживание. Ему больше не надо прятаться.
– Я позавчера общался с Нэдом. Гарри у них жил, ты знаешь?
– Да. Я говорила с Сисси.
– Она его выгнала.
– Не с моей подачи. Я даже просила ее позволить ему остаться, но она отказала. По-моему, Сисси на него злится сильнее, чем я.
– Нэд мне сообщил, что Гарри совершенно не в себе. Никуда не ходил по вечерам и почти не выходил днем.
– И что?
– И то, что это не похоже на моряка в увольнении. Если бы он был в кого-то влюблен, он бы с ней виделся, а не болтался по квартире Нэда и Сисси.
Мэдди гасит сигарету:
– Слушай, я больше не могу об этом говорить. По-моему, ты обещал сводить меня поужинать.
У меня случались романтические истории с женщинами, но большинство этих женщин ушло из моей жизни, они далеки, как звезды. Когда я был помоложе, такое происходило чаще, потому что девушки моего возраста и круга охотились на подходящих женихов. Без сомнения, матери убеждали их, что я – желанная добыча. Однажды я был почти помолвлен с Агатой, Агги, как ее звали. У нее были красивые ножки, она много улыбалась, и, думаю, ей нравилось представлять себя миссис Уолтер Жерве, по крайней мере в том, что касалось большого дома в Хэмптоне, известной семьи, престижных клубов и кучи денег.
Она не была алчной. Для этого она была слишком хорошо воспитана, но к тому времени у меня уже имелся изрядный опыт в корпоративном праве, чтобы с первого взгляда опознать возможность жесткого слияния и поглощения. Вместо того чтобы опуститься на одно колено, как она надеялась, я уехал повидать Мэдди и Гарри, а когда вернулся, заявил ей, что нам следует начать встречаться с кем-то еще. Она приняла это спокойно. Я видел, что Агги расстроена, ее планы рухнули, но сердце ее едва ли было разбито. Я встретился с ней через несколько лет. Она жила в Дариене, у нее было трое детей, и она была замужем за кем-то с Уолл-стрит. Волосы у нее были светлее, и выглядела она так, словно много играет в гольф. Агги получила то, чего хотела, и не держала на меня зла.
