Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
Также он заявил об имеющемся у него «тайном архиве», доставшемся ему от «посвященного в тайны тангутских риг» (?!) А.Н. Никифорова. Публиковал он и его стихи, которые как будто сошли со страниц какого-нибудь современного неоязыческого журнала, хоть им уже почти сто лет.
Мы – Агни Фаланга, мы Свет несем!
Темные силы мы в прах разобьем!
Веет Стри-бог, Перун гремит!
Хищников стая на пир летит!..
Да сгинет власть тьмы, да здравствует свет!
Да паки воспрянет Сварога завет!..
Воины-братья, смело вперед!
Хорос, Бог воинств, нас в бой поведет!
А.Н. Никифоров (Казань 1908 г.)
Ничто не ново под луной! Но все это показывает, что в большевистских кругах были и те, кто кое-что знал о традиции и использовал свое знание в политических целях. Известно, например, что большевистская символика и их лозунги были полностью списаны с древних славяноведических.
Действительно, красный стяг был символом истинной ведической и зороастрийской веры. К примеру, восстания зороастрийцев против мусульман всегда шли под красным (так называемым кавеянским) знаменем. Это был родовой стяг рода Кеянидов в Иране и, надо полагать, рода Киевичей на Руси.
Серп и молот издревле почитались атрибутами Сварога и Велеса. Красная пятиконечная звезда у нас была знаком Ярилы (рода Яров).
Следует вспомнить, что в первые послереволюционные годы на Руси и советские деньги выходили со знаком свастики, задолго до того, как этот древний знак стал использоваться фашистами.
Однако знаменательно и то, что тот же Н.К. Платунов, после революции живший в городе Брюсселе и знакомый лично и с Ю.П. Миролюбовым, и с Ф.А. Изенбеком (спасителями «Велесовой книги»), даже не подозревал об их работе с древними дощечками.
Судьба распорядилась так, что древняя традиция ему, и таким как он неоязычникам, так и не была открыта. Чище и честнее оказались люди совсем другого склада – его политические противники, офицеры Белой армии.
А как жила традиция в самой Советской России? Да, и «хлысты», и «язычники» в целом в начале поддержали новую власть, воевали и на фронтах Гражданской войны против белых. Это общее для носителей традиции настроение отразилось и в творчестве поэтов С. Есенина, Н. Клюева.
Не сразу стало ясно, что идеалы большевизма, такие как индустриализация, мировая революция и т. п., на деле далеки от идеалов построения «крестьянского рая». Да и преследования носителей традиции при новой власти стали не в пример более жестокими.
Вот один пример отношения новой власти к носителям традиции, который уже был описан в литературе[8], а потом и в ряде моих книг.
1926 год. Москва. ГПУ арестовывает крестьянина Михаила Круглова, пришедшего из поселка Юрьевца Костромской губернии. Он на площади произносил какую-то непонятную проповедь, был одет в странный костюм и увешан некими идеограммами (дощечками с руническими знаками).
Вначале сей крестьянин попал в сумасшедший дом. Но потом его перевели под надзор одного засекреченного спецотдела ГПУ, который официально назывался отделом по борьбе со шпионами-масонами, а неофициально – 13-м отделом. Впрочем, последнее название он, скорее всего, получил позднее, чуть ли не в наше время, хотя есть люди, утверждающие, что видели даже книги, на которых стоял штамп этого самого отдела в РГБ.
Сей крестьянин потом пропал на Лубянке, пропали и дощечки, которые он носил на себе. Осталось только письмо некого А.В. Барченко, который работал научным консультантом в этом самом спецотделе. Копия сего письма, направленного профессору Г.Ц. Цыбикову (специалисту по тибетской письменности), и ныне хранится у сына и внука А.В. Барченко. Прочтем из этого письма несколько выдержек по книге В.Н. Демина (оригинал сего письма я и сам держал в руках):
«Это убеждение мое (об Универсальном Знании. – В.Н.) нашло себе подтверждение, когда я встретился с русскими, тайно хранившими в Костромской губернии Традицию… Это люди значительно старше меня по возрасту и, насколько я могу оценить, более меня компетентные в самой Универсальной науке и в оценке современного международного положения. Выйдя из костромских лесов в форме простых юродивых (нищих), якобы безвредных помешанных, они проникли в Москву и отыскали меня.
(…) Посланный от этих людей под видом сумасшедшего произносил на площадях проповеди, которых никто не понимал, и привлекал внимание людей странным костюмом и идеограммами, которые он с собой носил. (…) Этого посланного – крестьянина Михаила Круглова – несколько раз арестовывали, сажали в ГПУ, в сумасшедшие дома.
(…) В конце концов с его идеограммами встретился в Москве и я, который мог читать и понимать их значение. Таким образом установилась связь моя с русскими, владеющими русской ветвью Традиции.
(…) Когда я (…) наконец решился самостоятельно открыть перед наиболее глубокими идейными и бескорыстными государственными деятелями большевизма тайну (Традиции), то при первой же моей попытке в этом направлении меня поддержали совершенно неизвестные мне до того времени Хранители древнейшей русской ветви Традиции.
(…) Они постепенно углубляли мои знания, расширяли мой кругозор. А в нынешнем году (…) формально приняли меня в свою среду».
Итак, картина послереволюционной ситуации, сложившейся в русском язычестве (точнее, в русской традиции), предельно ясна. Есть подлинные хранители традиции из Белого Круга. Это нищие, приходящие из костромских лесов в Москву, ищущие поддержки и попадающие на Лубянку. С ними некоторое время заигрывают, выясняют то, что от них требуется, а потом они «исчезают», то есть их, скорее всего, расстреливают.
А есть и иные люди, называющие себя хранителями традиции, они обладают огромнейшей властью. Это уже вовсе не русские люди.
Под «наиболее глубокими идейными и бескорыстными государственными деятелями большевизма», которые были Хранителями русской ветви Традиции, А.В. Барченко (человек искренний, но заблуждающийся, за что и поплатился жизнью) понимал, наверное, своего начальника Г.В. Бокия (одного из отцов ГУЛАГа), а также непосредственно Ф.Э. Дзержинского. Уверен, что в круг сих Черных хранителей входил и сам И.В. Сталин. А вот В.И. Ленин, искренно почитавший любую религию «поповским обманом», в сей круг явно не входил. Как бы мы не относились к сим хранителям, но они, в отличие от первых, стояли у руля истории.
Любопытно в связи с этим вспомнить еще одно событие. Это случилось, когда к нам в редакцию журнала «Наука и религия» пришел В.Н. Демин и внук Барченко Святозар с этим его письмом 1928-го года.
Тогда я впервые услышал фамилию Г.В. Бокия. И тут, прямо при гостях, нам разносят почту, и мне на стол кладут письмо… тоже от Бокия. Конечно, оно меня заинтересовало. Это был отзыв на статью в журнале о Пасхе, и там же была приписка: «да, мы родственники того самого Бокия, и молимся за искупление его грехов…»
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
