— Мы выпили кофе и поговорили. Было очень хорошо.
Дэн рассматривал стол.
— Поговорили обо мне?
Сопротивляться было бесполезно. Иви сделала серьезное лицо:
— О да, конечно же, мы говорили о тебе.
Дэн продолжал мрачно разглядывать скатерть.
Иви прикусила губу. В ее намерения входило только подразнить его, а не разрушить атмосферу.
Дэн хранил мрачное молчание, разглядывая пирожное так, будто оно нанесло оскорбление его матери. Иви отчаянно рылась в памяти, стараясь отыскать какой-нибудь пустяк, который помог бы поднять настроение, что-нибудь веселое, но не связанное с Аденом.
Ах, есть! Нашла!
— А как было в Испании?
Невозможно было себе представить, что реакция Дэна будет настолько сильной и настолько неожиданной.
— Так я и знал! — взревел он и ударил по столу с такой силой, что чашка подпрыгнула. — Опять он влез со своим дерьмом! Разве мог он поступить иначе? — кричал, склонившись к ней, Дэн. — Святой Аден. Так его и прозвали в школе. Но пришло время, и он чертовски вырос. Я убью его за это!
Иви отстранилась. Лицо Дэна, перекошенное от гнева, испугало ее. Он оскалился, как злая собака. Но в чем причина?
Последовавшая за этим тирада все объяснила.
— И почему это он не может держать язык за зубами? Да, я не ездил в Испанию. Но это не его дело. Это касается только нас с тобой.
Иви почувствовала себя так, будто на нее только что выплеснули ведро холодной воды. Все изменилось. Ей казалось, что она рассматривает фотографию и видит на ней себя с Дэном: Соблазнитель и Жертва; Лжец и Идиот. Она проглотила застрявший в горле комок. САМОУВЕРЕННЫЙ НЕГОДЯЙ, ГОТОВЫЙ СКАЗАТЬ ЧТО УГОДНО, ЛИШЬ БЫ ЗАТАЩИТЬ В ПОСТЕЛЬ ОТЧАЯВШУЮСЯ ПТАШКУ, КОТОРАЯ ЕМУ ВЕРИТ.
Иви не знала, что сказать. Она поднялась, подхватила свой взятый напрокат пиджак, свою сумочку и пошла к двери неровной, но почти свободной походкой. Она молчала, но знала, что слезы на подходе. Когда они брызнут, она должна быть как можно дальше от Дэна.
Дэн бросился за ней, вытаскивая из карманов деньги и швыряя их официантам.
— Подожди! Остановись, дорогая!
Он поравнялся с Иви, теперь маршировавшей как солдат на плацу, только на углу. Она не собиралась произносить ни слова. Комок в ее горле превратился в камень, и она не могла говорить, как бы ни захотела.
Дэн бежал около нее вприпрыжку, тараторя:
— Дай мне объяснить, в конце концов! Да, с Испанией я все придумал! Ох! — вскрикнул он от боли, налетев на фонарный столб. Он пришел в себя и побежал за Иви, которая уже выскочила на обочину, стараясь остановить такси.
— Послушай, я солгал насчет Испании, потому что не хотел тебя расстраивать. Сначала я был занят, чертовски много всего навалилось, и я все хотел тебе позвонить, но три недели проскочили так незаметно… Я понимал, что ты расстроена из-за того, что я так долго не звонил, поэтому я пошел на эту невинную ложь. Безобидную ложь. Я сделал это ради тебя. Пойми, ради тебя!
Иви продолжала высматривать такси, стараясь удержать слезы все на той же глубине.
— О, подожди! Дай только время, — клянчил Дэн. — Ты ведешь себя как девчонка.
Это было последней каплей. Иви вновь обрела язык.
— И как ты смеешь? Я веду себя, как я! Ты мне лгал, а когда люди мне лгут, я веду себя именно так! — кричала она. — А теперь ты пытаешься меня убедить, что делал это ради моего же блага! Тебе просто-напросто нужно убедиться, что цель сегодняшнего вечера от тебя не ускользает. — Воспоминание о Лайм-Риджисе всплыло в ее сознании. Она проговорила: — Мелоди была права в отношении тебя.
— Великолепно. — Дэн вскинул вверх руки. — Аден рассказал тебе и об этом.
У Иви рот так и открылся.
— Она для меня ничего не значила. — Дэн продолжал, даже не понимая, что сам роет себе яму. — Она была пьяна. Ей было плохо. Это не в счет. Так, небольшое развлечение.
Больше, чем когда-либо, больше всего на свете Иви сейчас хотела, чтобы появилось такси. Так и случилось. Она распахнула дверцу, уклонившись от попытки Дэна ее остановить, и проговорила:
— Аден мне ничего не сказал, — и уже в такси — водителю: — Кемп-стрит, Кадмен, пожалуйста. — Первые слезы потекли только теперь.
Такси рвануло вперед, оставив на тротуаре ошеломленного Дэна. Иви опустила стекло и высунулась наружу; ее каштановые волосы заструились по ветру.
— И меня зовут не «милая», а Иви!
17
Стали бы вы искать утешение разбитому сердцу на ярмарке народных ремесел? Конечно же, нет. Не стала бы этого делать и Иви, но получилось так, что именно там она очутилась на следующий день, в воскресенье, потому что именно туда привела ее Саша.
Заметим, факт действительно разбитого сердца не был подтвержден. Иви была человеком достаточно здравомыслящим, чтобы признать, что разбито было что-то другое. Долгая ночь, проведенная и без Бинга, и без бутылки красного вина, над которой можно было бы склонить голову, неожиданно привела ее к простому и ясному заключению. Один или два неприятных вопроса возникли сами собой. Во-первых, невозможно было объяснить, как могла она не видеть абсолютно очевидных, не менее двенадцати футов в высоту, освещенных неоновыми лампами недостатков Дэна? Неужели ее действительно так ослепили его совершенный торс и смазливая улыбка?
И как это ни удивительно, ответ был: «Да!» Сколько бы раз ни возвращалась она мысленно к проведенному с Дэном вечеру, каждый раз убеждалась, что все его промахи были очевидны с самого начала. Он ворвался в ее жизнь как скорый поезд. Он бросал на нее страстные взгляды, подкалывал и пощипывал ее с веселым озорством. И как это могла она вообразить, что так он ведет себя только с ней? Конечно, Мелоди тоже своего не упустила — но она, по крайней мере, понимала, в какую игру играет.
Стыд охватывал Иви, забравшуюся в кровать только с одним гигантским «Сникерсом», когда она вспоминала, как подсмеивалась над пьяной Мелоди. Ей казалось, что они с Дэном заодно, когда они потешались над напившейся вдрызг девицей из Уэльса, хотя на самом-то деле он дурачил их обеих.
Хуже, гораздо хуже было еще то, что безмозглая Мелоди врубилась в происходящее гораздо быстрее, чем Иви. Она не купилась ни на какие невинные сказки про «серьезные отношения». Она и так знала, что следующей мишенью будет Иви. Очередная зарубка на его столбе побед.
— Я неисправима, — с горечью заключила Иви. Слово это было некрасивым, и она попыталась как-нибудь от него избавиться. — Может быть, я не неисправима. — Она развернула еще один «Сникерс». — Может, я просто легковерна.
— Нет, ты именно неисправима, — подтвердил Бинг, когда она утром поделилась с ним своими соображениями.
— Нет, ты не неисправима, — развивала Саша эту же мысль, пока они расхаживали по ярмарке народных ремесел.
