Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
– Нет, отбились: «Учитывая специфику вашей работы, разрешаем продлить „день бегуна“ сроком одну неделю». А вы, Виктор Викторович? С тушением пожара хадлонами сталкивались в жизни?
– Нет, вообще про такую чертову штуку не слышал.
– Фреон сто четырнадцать, – опять закрыв глаза, тщательно, как на экзамене, вспоминая, сомнамбулически бормочет Людмила. – Тушение твердых и жидких горючих веществ и материалов… за исключением металлов и горящих без доступа воздуха веществ… особенно в закрытых объемах… и особо эффективен против тлеющих материалов…
– Самое умное, что ты можешь сделать, – это родить себе цель в жизни, – советую я старшему помощнику капитана теплохода «Тикси», – причем родить буквально, то бишь сына или дочку, а затем уже носиться вокруг него или нее, как бабочка у лампы. В крайнем случае – роди, а потом носись вокруг света.
– Что ж, без мужа рожать? – Здесь ее глазенапы распахиваются полностью. Хорошие глазенапы.
– Это уж как хочешь.
– Если муж, – вслух раздумывает Людмила, – по полгода без меня будет на берегу жить, что получится?
– Вот этот вопрос за гранью моего дарования. Процитирую тебе только одного старого маримана: «Мне тяжко оставлять жену на положительных героев»…
(Меньше чем через год у себя дома на Петроградской стороне увидел по ТВ, как Людмила Анатольевна Тибряева отваливала на «Тикси» из Мурманска на Канаду в роли капитана. Ну что ж, счастливого плавания тебе, Людмила Анатольевна, по всем океанским трассам.)
При оформлении документов после навала уточнил стоимость суточного содержания нашего «Кингисеппа» – 1176 рублей.
Ориентировочные технические убытки:
а) Стоимость исправления аварийных повреждений – 2500 рублей.
б) Стоимость пропиленового конца – 1500 рублей.
Определить убытки от того, что мы не сможем в Игарке брать на палубу пиломатериалы, даже приблизительно сейчас мы не можем.
К документам удалось приложить фото, сделанное капитаном теплохода «Тикси» с пеленгаторного мостика в самый момент навала.
Какой молодец дальний родственник Сергея Адамовича Колбасьева!
Но замкнутый мужик, держит меня на дистанции.
15.09. У помпохоза в кладовке обнаружили бидон с осадком от браги. Пригрозили списать, хотя никуда мы его списывать не можем, ибо в судовой кассе всего пятьдесят рублей.
Он отказался ехать за продуктами после ночной работы по разгрузке, хотя пил пиво с девкой с «Аммосова» и с электромехаником Серегой. Капитан Резепин снял их с рабочей смены. Пошел сам. И на 4-м ящике рухнул – острейший приступ радикулита. Два укола сделал доктор. Даже ползать не мог мой мастер.
Юрий Александрович очень злится на себя за то, что выгнал из трюма трех дезертиров-интеллектуалов. Ведь именно в результате этого он решил сам работать на штивке ящиков с картофелем.
Схватил 100-килограммовый ящик с мокрой картошкой и решил его себе на плечо вскинуть. И тут, конечно, еще и вечный моряцкий остеохондроз сработал – скрутило его так, что из трюма сам вылезти по скоб-трапу не смог. Боли адские. Подняли из трюма в грузовой сетке лебедкой.
По мнению гидрографа Иванова, вся наша перестройка сейчас – это сведение счетов друг с другом. Только метод изменился: теперь подсовывают проверяющим шампанское или шашлык, а затем врываются свидетели.
Принес амбарную книгу дневников.
На месяц здесь ребенку по карточкам положено две банки сгущенки.
От нечего делать в пустой радиорубке принимает помпа:
«РАДИО ШТОРМ ВСЕМ СУДАМ СЕВЕРНОЙ АТЛАНТИКИ = УРАГАН ЭРЛ 15/9 0 800 МСК НАХОДИЛСЯ 3030 СЕВЕРНОЙ 50 30 ЗАПАДНОЙ СМЕЩАЕТСЯ ВОСТОК 7 УЗЛОВ ОЖИДАЕТСЯ 16/9 0400 МСК 30 30 СЕВЕРНОЙ 4 800 ЗАПАДНОЙ МАКСИМАЛЬНЫЙ ВЕТЕР 80 ПОРЫВЫ 95 УЗЛОВ = ВАСИЛЬЕВ».
Молотит печатающая машина зенитным пулеметом. Он:
– А в наше время-то! На ключике!
Вечером чаевничал с Людмилой, которая весь день работала за боцмана, собственноручно открывая трюма и твиндеки.
Сам капитан «Тикси» стоял на сигнальной отмашке грузчикам.
Да, конец навигации – это, конечно, сумасшедший дом, нет, вернее, пожар в плавучем бардаке.
И я, очевидно, уже на грани свихнутости: встретить в Певеке родственника Сергея Адамовича Колбасьева и не испытать никаких удивленно-удивительных эмоций! Тут все-таки вру. Я, когда был у него в гостях, попробовал что-то копнуть, но он сразу зажался угрюмо и отчужденно.
Людмила за чаем меня просто ошарашила. Вдруг спрашивает:
– А вы знаете, что двадцать восьмого декабря одна тысяча девятьсот восьмого года крейсер «Адмирал Макаров» был в Мессине с визитом вежливости?
Я не знал. Тогда Людмила меня добила, сообщив, что тогда сицилийские мафиози собрали 15 миллионов лир в помощь нашим армянам.
За всю жизнь в океанах повстречалась мне женщина-судовод единожды. Дело было в Атлантике, когда я работал на «Невеле». (Между прочим, тогда судьба и с Жеребятьевым пересеклась.)
У нас была почта для одесского теплохода «Бежица». «Бежица» принадлежала к тому же семейству экспедиционных судов, что и мы. Они возвращались после семи с половиной месяцев плавания домой. И теперь шли от берегов Уругвая.
Старшим помощником капитана на «Бежице» оказалась женщина. Грубоватый женский голос просил по радиотелефону ящик масла и мешок макарон. Наш чиф предложил обмен на свежие фрукты.
Женский голос сообщил, что последний раз были в порту два месяца назад и уже забыли, как фрукты выглядят.
Потом наш доктор просил у коллеги пипетки и клейкий пластырь. Коллега требовал спирт.
Мены не состоялись.
«Бежица» забрала свою почту из дома, наши письма домой и легла на курс к Одессе.
При приветственных гудках не хватило воздуха у нас. При прощальных – у них.
Я долго смотрел на удаляющиеся огни.
Интересно, позволяет ли себе женщина с тремя широкими нашивками на рукавах тужурки чувствовать то, что от века внушено ей чувствовать как женщине? И взялся бы Хемингуэй писать о женщине-старпоме на экспедиционном судне? И как она покупает мясо в магазине? И кто ждет ее в Одессе?
Холодные листья надают там сейчас с платанов. И таксисты скучают на стоянке возле вокзала. А в вокзальном сквере сидит и дремлет полусумасшедшая старуха, бывшая судовая уборщица. Она продает семечки. Люди жалеют старушенцию, кидают гривенники и пятаки. Когда набирается рупь с полтиной, старушенция покупает четвертинку. Свеже опьянев, говорит непристойности мужчинам, которые чинно покупают мороженое.
Я знаю эту старушенцию давно и знаю, что она терпеть не может мужчин с мороженым…
В Одессе особенно хорошо ночью возле памятника Ришелье. Парапет набережной деревянный, изрезан именами, датами и дурацкими выражениями. В черном провале рейда поворачиваются на якорях корабли, повинуясь ветру и течениям. На них горят палубные огни, и не сразу разберешь, где огни порта и где – кораблей.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
